Показатели бухгалтерской, налоговой или иной финансовой отчетности не имеют решающего значения для определения соответствующего признака неплатежеспособности, так как данный признак носит объективный характер и не должен зависеть от усмотрения хозяйствующего субъекта, самостоятельно составляющего отчетность (должника) и представляющего ее в компетентные органы

Судами установлено, что 31.08.2013 между должником и обществом был заключен договор о прекращении обязательств путем зачета встречных однородных требований, согласно которому прекратились взаимные обязательства сторон.  

Разрешая спор, суды первой и апелляционной инстанций, сославшись на положения статьи 61.1, пунктов 1 и 3 статьи 61.3 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве), пришли к выводу, что оспариваемая сделка от 31.08.2013 совершена в пределах полугода до возбуждения дела о банкротстве должника (20.01.2014) в условиях его неплатежеспособности и в результате осуществления зачета общество получило преимущественное удовлетворение своих требований перед иными кредиторами должника.

При этом судами установлена аффилированность сторон оспариваемой сделки, в частности общество владело 20% голосующих акций должника, из чего судами сделан вывод о том, что общество на момент зачета было осведомлено о плохом финансовом состоянии должника.

Учитывая изложенное, суды первой и апелляционной инстанций признали оспариваемый договор недействительным и в порядке реституции восстановили взаимные встречные требования сторон сделки.

Отменяя названные судебные акты, суд округа указал, что суды не проверили доводы общества о возможности оспаривания договора о зачете только по основаниям, установленным пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, а также о совершении зачета в процессе обычной хозяйственной деятельности (пункты 2 и 3 статьи 61.4 Закона о банкротстве).

Кроме того, суд округа счел, что нижестоящие инстанции, устанавливая признак неплатежеспособности должника на момент совершения сделки, исходили только из аффилированности ее сторон, не проанализировав финансовые показатели хозяйственной деятельности.

Суд округа также указал, что судами не дана оценка доводу о пропуске срока исковой давности, поскольку полномочия на оспаривание сделок возникли у конкурсного управляющего 27.03.2015 (даты объявления резолютивной части решения об открытии конкурсного производства), при этом конкурсный управляющий исполнял обязанности временного управляющего должником.

Для проверки соответствующих возражений общества суд округа направил обособленный спор на новое рассмотрение.

 Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ считает, что постановление суда округа подлежит отмене, в частности, по следующим основаниям.

Указания суда округа относительно выводов нижестоящих инстанций в части установления неплатежеспособности должника противоречат содержанию судебных актов, в которых суды на основе оценки и анализа представленных в дело доказательств отметили, что в спорный период у должника имелись обязательства перед иными кредиторами с более ранним сроком исполнения, в том числе наступившим к моменту заключения соглашения о зачете с обществом. Данные обязательства впоследствии исполнены не были, в связи с чем вытекающие из них требования в настоящее время включены в реестр требований кредиторов.

По смыслу абзаца тридцать шестого статьи 2 Закона о банкротстве и абзаца третьего пункта 6 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы 111.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" указанные обстоятельства подтверждают факт неплатежеспособности должника в период заключения оспариваемой сделки.

При этом вопреки выводу суда округа не имеют решающего значения показатели бухгалтерской, налоговой или иной финансовой отчетности для определения соответствующего признака неплатежеспособности, так как данный признак носит объективный характер и не должен зависеть от усмотрения хозяйствующего субъекта, самостоятельно составляющего отчетность (должника) и представляющего ее в компетентные органы. В противном случае, помимо прочего, для должника создавалась бы возможность манипулирования содержащимися в отчетах сведениями для влияния на действительность конкретных сделок или хозяйственных операций с определенными контрагентами, что, очевидно, противоречит требованиям справедливости и целям законодательного регулирования института несостоятельности.

Таким образом, неправильно изложив выводы нижестоящих инстанций по вопросу определения признака неплатежеспособности, суд округа неверно указал на недоказанность (связанную с неисследованием) соответствующего признака, чем фактически вышел за пределы своих полномочий по смыслу части 2 статьи 287 Арбитражного процессуального кодекса РФ.

Кроме того, следует признать ошибочным толкование судом округа положений пункта 3 статьи 61.4 Закона о банкротстве. Согласно правовой позиции, изложенной в Определении Верховного Суда РФ от 17.05.2016 N 302-ЭС15-18996(1, 2), погашение обязательств путем зачета не предполагает предоставления какого-либо встречного исполнения (статья 328 ГК РФ), поэтому к такому соглашению не подлежат применению положения пункта 3 статьи 61.4 Закона о банкротстве.

Однако суд округа не учел данную правовую позицию, в связи с чем дал неправильные указания о необходимости при новом рассмотрении проверить довод о допустимости оспаривания соглашения о зачете только в соответствии с пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Аналогичным образом суд округа ошибочно счел, что в рассматриваемом случае может быть применен пункт 2 статьи 61.4 данного Закона, по смыслу которого признаются действительными сделки, совершенные в процессе обычной хозяйственной деятельности.

Как указано в Определении Верховного Суда РФ от 25.01.2016 N 310-ЭС15-12396, к сделкам, предусмотренным пунктом 2 статьи 61.4 Закона о банкротстве, не могут быть отнесены сделки, совершенные при наличии обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности контрагента несостоятельного должника, то есть о его осведомленности о факте неплатежеспособности (недостаточности средств) должника.

При этом спорная сделка совершена в условиях неплатежеспособности должника в отношении аффилированного лица, в связи с чем данное лицо презюмируется осведомленным о соответствующем финансовом состоянии должника (абзац второй пункта 3 статьи 61.3 Закона). Данная презумпция ответчиком опровергнута не была.

Следовательно, у суда округа не было оснований для направления обособленного спора на новое рассмотрение и в связи с указанным вопросом.

Также нельзя согласиться и с выводом суда округа относительно исчисления срока исковой давности.

Исходя из положений пункта 2 статьи 126, статьи 129 Закона о банкротстве и разъяснений, изложенных в пункте 32 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", пункте 42 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22.06.2012 N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве", моментом возникновения у конкурсного управляющего (исполняющего обязанности конкурсного управляющего) полномочий на оспаривание сделок, предусмотренных статьями 61.2 или 61.3 названного Закона, является дата объявления резолютивной части решения о признании должника банкротом и открытия процедуры конкурсного производства.

В случае неутверждения конкурсного управляющего одновременно с введением соответствующей процедуры, а также в необходимых случаях арбитражный суд возлагает исполнение обязанностей соответствующего арбитражного управляющего на временного управляющего и обязывает последнего провести собрание кредиторов для рассмотрения вопроса о выборе саморегулируемой организации, из числа членов которой должен быть утвержден конкурсный управляющий, и о требованиях к кандидатуре такого управляющего (абзац третий пункта 3 статьи 75 Закона о банкротстве).

Как указал суд округа, временный управляющий исполнял обязанности конкурсного управляющего должником с даты объявления резолютивной части решения об открытии в отношении должника конкурсного производства (27.03.2015), в связи с чем с этого момента он приобрел соответствующие полномочия, в том числе на оспаривание сделок должника.

Однако судебным актом о признании должника банкротом вопрос об утверждении конкурсного управляющего (исполняющего обязанности конкурсного управляющего) не разрешался, временному управляющему должником поручено исключительно проведение собрания кредиторов по выбору саморегулируемой организации арбитражных управляющих или кандидатуры арбитражного управляющего, судебное разбирательство по вопросу об утверждении конкурсного управляющего назначено на 13.05.2015.

Конкурсный управляющий был утвержден определением суда от 13.05.2015 (объявлена резолютивная часть), именно с этой даты у него возникли предусмотренные статьей 129 Закона о банкротстве полномочия. Заявление об оспаривании договора о зачете поступило в арбитражный суд 04.04.2016.

При таких обстоятельствах является правильным вывод судов первой и апелляционной инстанций о том, что установленный пунктом 2 статьи 181 ГК РФ годичный срок исковой давности для признания оспариваемой сделки недействительной в данном случае не пропущен, в связи с чем правовых оснований для отмены принятых по настоящему обособленному спору судебных актов у суда округа не имелось.

С учетом изложенного Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ отменила постановление суда округа, решения нижестоящих судов оставила в силе.