По уголовным делам

5. Существенные нарушения уголовно-процессуального закона, связанные с воздействием на присяжных заседателей с целью вызвать предубеждение и повлиять на их беспристрастность, повлекли отмену оправдательного приговора.

По приговору Северо-Кавказского окружного военного суда от 14 апреля 2015 г. с участием присяжных заседателей Х. оправдан по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 210, ч. 2 ст. 209, ч. 1 ст. 30 и ст. 295, ч. 3 ст. 222 УК РФ, в связи с вынесением коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта за его непричастностью к совершению данных преступлений, а также оправдан в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30 и ст. 317 УК РФ, в связи с вынесением коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта за неустановлением события преступления.

Рассмотрев материалы дела по апелляционному представлению государственного обвинителя, Судебная коллегия по делам военнослужащих приговор отменила в связи с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, а уголовное дело передала на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе судей со стадии судебного разбирательства, приведя в обоснование следующие доводы.

Согласно ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя лишь при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов.

Особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей определены ст. 335 УПК РФ, в соответствии с требованиями которой в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

Сторонам в ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей запрещается исследовать данные, способные вызвать предубеждение присяжных заседателей, обсуждать вопросы, связанные с применением права, либо вопросы процессуального характера, в том числе о недопустимости доказательств, нарушении УПК РФ при получении доказательств, их истребовании, вызове дополнительных свидетелей, о якобы оказанном давлении во время предварительного следствия и т.п., задавать наводящие вопросы, в какой-либо форме оценивать доказательства во время судебного следствия, выяснять вопросы о возможной причастности к преступлению иных лиц, не являющихся подсудимыми по рассматриваемому делу, ссылаться в обоснование своей позиции на не исследованные в присутствии присяжных заседателей или недопустимые доказательства и др.

С учетом данных требований закона, а также положений ст. 73, 243 и 252 УПК РФ председательствующий должен обеспечить проведение судебного разбирательства только в пределах предъявленного подсудимому обвинения, принимать необходимые меры, исключающие возможность ознакомления присяжных заседателей с недопустимыми доказательствами, а также возможность исследования вопросов, не входящих в их компетенцию, и своевременно реагировать на нарушения порядка в судебном заседании участниками процесса, принимать к ним меры воздействия, предусмотренные ст. 258 УПК РФ.

Прения сторон в суде с участием присяжных заседателей проводятся в соответствии со ст. 292 и 336 УПК РФ с учетом особенностей рассмотрения дела по данной форме судопроизводства и лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Стороны не вправе касаться обстоятельств, которые рассматриваются после вынесения вердикта без участия присяжных заседателей.

Обеспечение соблюдения процедуры прений сторон возложено на председательствующего судью.

Ввиду этого в случае, если сторона в обоснование своей позиции ссылается на обстоятельства, которые подлежат разрешению после провозглашения вердикта, либо на доказательства, признанные недопустимыми или не исследованные в судебном заседании, судья, в соответствии с ч. 5 ст. 292 УПК РФ, должен остановить такого участника процесса и разъяснить присяжным заседателям, что они не должны принимать во внимание данные обстоятельства при вынесении вердикта.

Такое же разъяснение председательствующий судья должен сделать и при произнесении напутственного слова, излагая позиции сторон.

Между тем эти требования закона при рассмотрении данного уголовного дела не были соблюдены.

Из протокола судебного заседания усматривается, что в ходе судебного разбирательства, прений сторон, при произнесении реплик, последнего слова подсудимого и напутственного слова председательствующего подсудимым Х. и его защитником систематически допускались нарушения требований ст. 252, 335, 336 УПК РФ, на что председательствующий не всегда реагировал, а в некоторых случаях позволял стороне защиты выходить за рамки закона.

Так, в ходе судебного разбирательства Х. в присутствии присяжных заседателей неоднократно заявлял о том, что доказательства в отношении его сфабриковали сотрудники правоохранительных органов и предварительного следствия.

При допросе в судебном заседании ранее осужденных и отбывающих наказание участников преступного сообщества "Вилайят Галгайче" Д.З., Д.Ю., Д.У., а также оглашении показаний Д.Ю. и исследовании стенограмм телефонных разговоров Х. с различными лицами подсудимый, вопреки требованиям закона, в присутствии присяжных заседателей доводил до их сведения, в том числе путем выкриков с места недопустимых фраз, свое мнение относительно правдивости показаний данных лиц и представленных присяжным доказательств, заявлял о том, что показания свидетели дали под пытками, требовал не осквернять имя его убитого брата, в некорректной форме пытался выяснить у председательствующего судьи процедуру допроса свидетеля Д., высказывался о том, что оглашенные государственным обвинителем стенограммы его телефонных разговоров с различными абонентами являются "враньем следствия", а следствие не все разговоры им представило, в связи с чем председательствующим в порядке ст. 258 УПК РФ ему объявлялись замечания и он предупреждался о недопустимости нарушений закона.

Несмотря на неоднократность имевших место нарушений закона, подсудимый во время своего допроса и исследования признанных полученными с соблюдением требований УПК РФ доказательств в присутствии присяжных заседателей вновь допустил высказывания, порочащие доказательства по делу: что он хотел "остановить беспредел"; допрошенные по делу и ранее осужденные соучастники инкриминируемых ему преступлений его оговорили под воздействием сотрудников правоохранительных органов; во время задержания ему надели пакет на голову и сделали какой-то укол, от чего он потерял сознание и очнулся через полтора часа уже в г. Владикавказе, а потому обнаруженные у него пистолет с глушителем и мобильный телефон ему "подсунули" сотрудники правоохранительных органов, когда он был без сознания; они же вырвали у него клок волос и положили их в карту г. Владикавказа, чтобы сфабриковать доказательства; записную книжку и другие изъятые в его доме предметы и документы, в том числе самодельное взрывное устройство в виде "пояса смертника", ему подкинули сотрудники правоохранительных органов. Также подсудимый допускал выкрики с места и доводил до сведения присяжных заседателей информацию, не входящую в их компетенцию.

Однако на допущенные со стороны подсудимого нарушения закона председательствующий не всегда реагировал, что, как справедливо указано в апелляционном представлении, оказало незаконное воздействие на присяжных заседателей и в дальнейшем на формирование их мнения по предложенным вопросам.

Во время допроса в присутствии присяжных заседателей свидетеля Ц. подсудимый комментировал показания свидетеля, высказывая сомнение в их правдивости, а также допускал выкрики с места: "Война и взрывы будут всегда, так как государство поддерживает несправедливость...", пререкался с председательствующим, на что председательствующий в очередной раз ограничился только замечанием подсудимому и разъяснением о недопустимости такого поведения.

В свою очередь, адвокат подсудимого во время исследования признанных судом допустимых доказательств в присутствии присяжных заседателей высказывал сомнения относительно представляемых доказательств, пытаясь их опорочить, когда заявил о том, что в протоколе обыска от 8 февраля 2013 г. по месту жительства Х. отсутствует слово "опечатано", которое является "выдумкой прокурора", в связи с чем председательствующий вынужден был разъяснять присяжным заседателям, что они не должны принимать во внимание эти заявления защитника, а также предупредил защитника о недопустимости такого поведения в суде с участием присяжных заседателей.

Во время допроса свидетелей Х.М. и Х.И., которые не являлись подсудимыми по настоящему уголовному делу, адвокат поставил перед первым вопросы о его причастности к поджогу кафе "Тушоле" и являлся ли он членом организованной вооруженной группы "Магас", а перед вторым - вопросы относительно его роли в вовлечении Х. в преступное сообщество "Вилайят Галгайче" и давал ли свидетель указания подсудимому на поджог кафе "Тушоле".

В нарушение требований ст. 252, 334, чч. 7 и 8 ст. 335 УПК РФ защитник во время допроса свидетеля Х.И. и подсудимого Х.Я. в присутствии присяжных заседателей выяснял у свидетеля вопрос о наличии личного бизнеса у подсудимого и что тот строил, а у подсудимого - давал ли тот деньги Х.В. на обучение в Египте, хотя эти обстоятельства не входили в предмет доказывания по делу, на что председательствующий реагировал несвоевременно и не всегда снимал с обсуждения заданные вопросы, а поначалу лишь ограничился разъяснениями: присяжным заседателям - чтобы те не принимали во внимание ответы свидетеля, адвокату - о недопустимости выяснения данных обстоятельств.

Кроме того, защитник в присутствии присяжных заседателей допускал выкрики с места, комментируя действия председательствующего, в связи с чем председательствующим за допущенные со стороны защитника нарушения порядка судебного заседания и нетактичное поведение объявлялись предупреждения.

Имели место нарушения закона со стороны подсудимого и его защитника и в ходе выступления в прениях.

Так, вопреки требованиям законодательства, предъявляемым к содержанию и порядку выступления в прениях в суде с участием присяжных заседателей, адвокат в ходе своего выступления в присутствии присяжных заседателей приводил нормы права, процессуальные документы и доказательства, оценка которых не входила в полномочия присяжных заседателей и которые не исследовались с их участием, ставил под сомнение допустимость доказательств, представленных присяжным заседателям, обсуждал вопросы процедуры предварительного следствия, анализировал положения ст. 167 УК РФ, которая не вменялась его подзащитному, утверждая, что следствие не считает преступным и уголовно наказуемым поджог кафе "Тушоле", поэтому прекратило уголовное дело; заявлял о том, что это "... следствие взяло и вооружило таким оружием" Х.; присяжным заседателям демонстрировали не тот телефон, который был обнаружен 8 февраля 2013 г. у Х. под матрасом в его доме; по делу не провели почерковедческую экспертизу относительно авторства рукописных записей, обнаруженных в домовладении Х.; записка, обнаруженная в домовладении у Д.Ю., написана не им и не Х.; анализировал обстоятельства уголовного дела в отношении Д.Ю., не являющегося подсудимым по данному делу; ставил под сомнение происхождение обнаруженных в доме Х. карты г. Владикавказа с маршрутами движения сотрудников конвойного подразделения, листов формата A4 с печатными и рукописными записями, блокнотов с записями, фотографий и других предметов, признанных вещественными доказательствами по делу, утверждая, что государственное обвинение наряду с названными вещественными доказательствами не предъявило присяжным заседателям сведения о биллинговых соединениях, в связи с чем председательствующий неоднократно останавливал защитника и разъяснял ему вопрос о недопустимости нарушений закона, а также доводил до сведения присяжных заседателей, что они не должны учитывать приведенные обстоятельства при вынесении вердикта.

Пороча исследованные доказательства по делу и нарушая требования законодательства, защитник в ходе выступления в прениях затрагивал вопросы процессуального характера, когда анализировал представленный присяжным заседателям телефон и полученные в ходе его исследования доказательства, упоминал о наличии запроса следователя в ОАО "Мегафон" от 18 февраля 2013 г. и ответа на него, которые присяжным заседателям не предъявлялись, фактически сформулировав вывод о том, что предметом исследования на предварительном следствии являлся телефон, не принадлежащий Х. и изъятый у него в ходе обыска, а принадлежащий другому лицу, в котором и были обнаружены видеофайлы наблюдения за маршрутом передвижения сотрудников конвойного подразделения, осуществлявших конвоирование Х.И. и других обвиняемых, а также съемки верховных судов Республики Ингушетия и Республики Северная Осетия - Алания.

В нарушение требований ч. 8 ст. 335 и ст. 336 УПК РФ защитник в своем выступлении приводил также данные о личности подсудимого, которые не входили в предмет доказывания по делу и не являлись необходимыми для установления отдельных признаков инкриминируемых ему преступлений.

Однако на эти нарушения председательствующий не отреагировал, тем самым позволив стороне защиты довести до сведения присяжных заседателей недопустимую информацию и заронить в них сомнения относительно законности получения доказательств по делу.

Кроме того, защитник, обращаясь к присяжным заседателям, заявил: "Вы, присяжные заседатели, пистолет, изъятый 8 февраля 2013 г. у Х., не видели, так как он не был представлен государственным обвинителем как вещественное доказательство", - а когда председательствующий остановил защитника и предупредил его о недопустимости упоминания доказательств, которые с участием присяжных заседателей не исследовались, адвокат повышенным тоном высказался о необходимости возобновления судебного следствия и исследования пистолета.

Но и после очередного предупреждения председательствующего о недопустимости обсуждения процессуальных вопросов в прениях адвокат стал приводить размерные характеристики изъятого у Х. пистолета, после чего сформулировал вывод о том, что с таким пистолетом, помещенным за пояс брюк, невозможно управлять автомобилем, хотя какого-либо следственного действия, подтверждающего или опровергающего эти доводы защитника, в том числе следственного эксперимента, по делу не проводилось и доказательств этому присяжным заседателям не демонстрировалось.

Игнорируя требования законодательства и неоднократные разъяснения председательствующего о недопустимости нарушений закона в присутствии присяжных заседателей, защитник в ходе своего выступления, пороча исследованные с их участием доказательства и тем самым оказывая незаконное воздействие на присяжных заседателей, неоднократно предлагал им самим сделать выводы о том, как у Х. при себе, в его автомобиле и дома соответственно оказались пистолет, взрывчатое вещество, карта, рукописные записи, "пояс смертника" и принадлежат ли они ему, если он в момент задержания находился в бессознательном состоянии, и что все обвинение Х. основано только на домыслах государственного обвинителя; а в реплике заявил, что "... обвинение как хотело вывернуть показания Л., так их и построило...", высказав в очередной раз сомнение в законности изъятия у Х. пистолета.

В свою очередь, Х. в ходе выступления в прениях, в нарушение требований ст. 292 и 336 УПК РФ, анализировал общественно-политическую ситуацию на Северном Кавказе, а также допускал непозволительные высказывания, в том числе повышенным тоном: "... следствию и обвинению проще что-нибудь подкинуть и очернить человека"; что у него "... главное в этой жизни - быть верующим человеком"; пистолет ему "подсунули"; "... в Республике Ингушетия идет дешевый беспредел"; данное дело имеет политическую подоплеку, поскольку его преследуют из-за старшего брата Х.С., который являлся оппозиционером и который ни в чем не виноват; что М. его оговорил, так как его заставил начальник; что шариатский суд лучше разбирается в конфликтных ситуациях; Л., Х.В. и Д.А. почему-то не ответили за дачу выгодных следствию заведомо ложных показаний; за свои 45 лет он ни одного человека "... пальцем не тронул"; "... в Республике Ингушетия принято, когда большой отряд забегает в дом и всю семью выгоняют на улицу, когда производят обыск"; а в реплике заявил, что следствие просило его "взять на себя пистолет, а все, что у брата нашли дома, сказать, что это его вещи", обещая выпустить его после проведения Олимпиады, в связи с чем председательствующий вынужден был неоднократно его останавливать и предупреждать о недопустимости такого рода высказываний, а также доводить до сведения присяжных заседателей, что они не должны учитывать данные обстоятельства при вынесении вердикта.

Однако подсудимый Х. не внял этим разъяснениям председательствующего и в своем последнем слове в присутствии присяжных заседателей в очередной раз заявил, что уголовное дело в отношении его "придумано обвинением", чтобы остановить брата и его оговорить, что его усыпили с помощью укола, привезли в изолятор временного содержания, где пытали, а при произнесении председательствующим напутственного слова допускал выкрики с места.

Несмотря на многочисленные и систематические нарушения требований законодательства и порядка в судебном заседании, допущенные подсудимым и его защитником в присутствии присяжных заседателей, председательствующий не принял к ним всех предусмотренных ст. 258 УПК РФ мер воздействия, исключающих возможность ознакомления присяжных заседателей с недопустимыми доказательствами и обсуждения вопросов, не входящих в их компетенцию, ограничившись лишь прерыванием речи подсудимого и его защитника уже после того, как они довели до сведения присяжных заседателей недозволенную информацию.

Таким образом, приведенные обстоятельства свидетельствуют о том, что, хотя председательствующий в большинстве случаев неоднократно прерывал речь адвоката и его подзащитного Х. и призывал присяжных заседателей не принимать во внимание высказывания стороны защиты, однако из-за множества нарушений, допущенных Х. и его защитником в судебном заседании, которые Судебная коллегия признает существенными, на присяжных заседателей было оказано незаконное воздействие, которое, как справедливо утверждается в апелляционном представлении, повлияло на формирование мнения присяжных заседателей, их беспристрастность и отразилось на содержании ответов на поставленные перед ними вопросы при вынесении вердикта, который не может быть признан законным, объективным и справедливым.

Обоснованным является утверждение автора апелляционного представления о несоответствии напутственного слова председательствующего требованиям ст. 340 УПК РФ, поскольку в приобщенном к материалам дела письменном тексте данного напутственного слова отсутствует изложение позиции защиты по делу, разъяснение присяжным заседателям, какие из обстоятельств, доведенных до их сведения в нарушение требований уголовно-процессуального закона, они не должны учитывать при вынесении вердикта, а также не разъяснено право на отдых присяжных, предусмотренное ч. 3 ст. 341 УПК РФ, и порядок внесения поправок и исправлений в вопросный лист в случае их наличия.

По этим причинам в связи с допущенными существенными нарушениями уголовно-процессуального закона оправдательный приговор подлежит отмене, а дело - направлению на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе судей со стадии судебного разбирательства.

Определение N 205-АПУ15-4сп