практика Комитета против пыток

--------------------------------

<3> Комитет против пыток действует на основании Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г. (далее - Конвенция). Российская Федерация является участником указанного международного договора и в качестве государства - продолжателя Союза ССР признает компетенцию Комитета получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под ее юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения государством-участником положений Конвенции.

Решение Комитета против пыток от 7 декабря 2018 г. по делу М. Дж. против Швейцарии (сообщение N 811/2017).

Тема сообщения: выдворение в Эритрею.

Вопрос существа: угроза применения пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания.

Правовые позиции Комитета: Комитет напоминает, что право на эффективное средство правовой защиты, закрепленное в статье 3 [Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания], требует в данном контексте наличия возможности для эффективного, независимого и беспристрастного пересмотра решения о высылке или возвращении после принятия этого решения, когда имеется достоверное утверждение, что по статье 3 возникают вопросы <4> (пункт 7.4 Решения).

--------------------------------

<4> Агиза против Швеции, пункт 13.7.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитету предстоит решить, станет ли возвращение автора в Эритрею нарушением обязательства государства-участника по статьям 3 и 16 Конвенции не высылать или не возвращать ("refouler") какое-либо лицо другому государству, если существуют серьезные основания полагать, что там ему может угрожать применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (пункт 7.2 Решения).

Комитет принимает к сведению вывод государства-участника об отсутствии каких-либо указаний на наличие серьезных оснований опасаться, что автор в случае его возвращения в Эритрею подвергнется конкретному и личному риску применения пыток и что его утверждения и средства доказывания были признаны неправдоподобными. При этом Комитет отмечает, что государство-участник признает незначительность объема имеющейся информации о реакции властей на случаи принудительной высылки и что государство-участник, по-видимому, согласилось с вероятностью того, что автор будет обязан выполнить воинскую повинность в Эритрее, хотя при этом не выразил[о] мнения о совместимости этой практики с правами, предусмотренными в Конвенции. В этой связи Комитет принимает к сведению доклад Специального докладчика по вопросу о положении в области прав человека в Эритрее, где она приходит к общему выводу о том, что положение в области прав человека в Эритрее по-прежнему не внушает оптимизма, поскольку, в частности, остается неопределенным срок военной/национальной службы, в отношении которой Следственная комиссия по правам человека указала на разумные основания полагать, что она представляет собой как минимум порабощение всего населения и, следовательно, преступление против человечности; что в стране продолжают применяться пытки и другие бесчеловечные виды обращения; и что содержащиеся под стражей лица особенно уязвимы для нарушений прав человека, в частности для пыток, поскольку им не обеспечиваются правовые процедуры и гарантии, такие как доступ к членам семьи, адвокатам и врачам <5> (пункт 7.3 Решения).

--------------------------------

<5> A/HRC/38/50, пункт 108 b), c) и h).

Комитет принимает к сведению проведение швейцарскими властями процедуры рассмотрения ходатайства автора о предоставлении убежища. Он отмечает непоследовательность и противоречивость заявлений и сообщений автора, на которые обратило внимание государство-участник. При этом Комитет отмечает, что у автора не было адвоката в ходе рассмотрения его дела Государственным секретариатом по вопросам миграции; что собеседование с ним было проведено на языке, не являющимся для него родным, несмотря на его явную соответствующую просьбу; и что власти Швейцарии в своих рассуждениях исходили из сомнений в подлинности документов, представленных автором, не приняв при этом никаких мер для проверки их подлинности.... В данном случае государство-участник не предоставило автору возможности подтвердить наличие опасности, которой он подвергся бы в случае принудительного возвращения в Эритрею. Федеральный административный суд провел оценку аргументов автора лишь в предварительном и упрощенном порядке, исходя из сомнений в подлинности представленных документов и не приняв мер для их проверки. Кроме того, предъявленное автору требование о покрытии судебных издержек, когда он находился в тяжелом материальном положении, лишило его возможности обратиться в Федеральный административный суд для рассмотрения его апелляции. Следовательно, в данном случае, опираясь на имеющуюся у него информацию, Комитет приходит к выводу, что отсутствие эффективного, независимого и беспристрастного рассмотрения решения секретариата о высылке автора является нарушением процессуального обязательства обеспечивать эффективное, независимое и беспристрастное рассмотрение, требуемое в соответствии со статьей 3 Конвенции <6> (пункт 7.4 Решения).

--------------------------------

<6> Замечание общего порядка N 4, пункт 13.

Вывод Комитета: выдворение автора в Эритрею явится нарушением статьи 3 Конвенции (пункт 8 Решения).

Решение Комитета против пыток от 6 декабря 2018 г. по делу Адам Харун против Швейцарии (сообщение N 758/2016).

Тема сообщения: выдворение в Италию.

Вопрос(ы) существа: угроза применения пыток; право на возмещение ущерба; жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание.

Правовые позиции Комитета: Комитет хотел бы напомнить, что в преамбуле Конвенции [против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания] провозглашается, что любой акт пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания является оскорблением человеческого достоинства. Таким образом, преамбула охватывает жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение - со ссылкой на статью 5 Всеобщей декларации прав человека и статью 7 Международного пакта о гражданских и политических правах. Эти прямые ссылки позволили Комитету уточнить в его [З]амечании общего порядка N 2 (2007) об осуществлении статьи 2 государствами-участниками [Конвенции], что обязательства по Конвенции, в том числе в отношении статьи 3, распространяются на акты пыток и на другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания и что, как уже отмечалось Комитетом, отступлений от статьи 16 Конвенции быть не может <7>. Комитет отмечает, что такое толкование подтверждается большинством международных конвенций, которые, хотя и проводят различие между этими двумя понятиями с точки зрения терминологии, подтверждают для каждого из них абсолютный характер их запрета. Комитет отмечает, что так обстоит дело в контексте Женевских конвенций 1949 года <8> и Дополнительного протокола I 1977 года <9>. То же самое относится также к Римскому статусу Международного уголовного суда <10> - как в отношении определения преступлений против человечности, так и в отношении определения военных преступлений - и к Уставу Международного уголовного трибунала для бывшей Югославии <11>. Конвенция о статусе беженцев 1951 года идет дальше, поскольку ее статья 33 (Запрещение высылки беженцев или их принудительного возвращения) направлена на предотвращение любой угрозы жизни и охватывает тем самым обе концепции в рамках одной общей формулы <12>. Комитет далее отмечает, что Конвенция не умаляет обязательств государства-участника, вытекающих из других договоров по правам человека, участником которых оно является, включая Европейскую конвенцию о правах человека, участником которой является государство-ответчик <13> и которая не является исключением и сочетает эти два понятия в контексте толкования ее статьи 3 [Конвенции о защите прав человека и основных свобод]. В этой связи Комитет подчеркивает, что Европейский [С]уд по правам человека систематически ссылается на императивный характер принципа невозвращения и, следовательно, запрета на передачу того или иного просителя в государство, где он рискует подвергнуться пыткам и жестокому обращению <14>. Все эти нормы позволяют уяснить, что отныне международное право распространяет применение принципа невозвращения на лиц, подвергающихся рискам, не связанным с пытками <15> (пункт 8.6 Решения).

--------------------------------

<7> Замечание общего порядка N 2, в частности пункты 1, 3, 6, 15 и 25.

<8> Статья 3.

<9> Статья 75. Основные гарантии.

<10> Статьи 7 и 8.

<11> Статья 2.

<12> HCR, "Avis consultatif sur l'application extra-territoriale des obligations de non-refoulement en vertu de la Convention de 1951 relative au statut des et de son Protocole de 1967", par. 19.

<13> См. Замечание общего порядка N 4, пункт 26.

<14> См. Saadi c. Italie, n^o 37201/06, 28 2008 и Ramzy c. Pays-Bas, n^o 25424/05, 20 juillet 2010.

<15> См. также в этой связи толкование Комитетом по правам человека статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах в его замечании общего порядка N 20 (1992): "государства-участники не должны подвергать лиц опасности применения пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания по их возвращении в другую страну посредством выдачи, высылки или возвращения (refoulement)" (пункт 9).

Комитет ссылается на свое [З]амечание общего порядка N 4 (2017) об осуществлении статьи 3 [Конвенции] в контексте статьи 22, согласно которому обязательство невозвращения возникает всякий раз, когда существуют "серьезные основания" полагать, что то или иное лицо может подвергнуться пыткам в государстве, куда оно должно быть выслано, будь то в личном качестве или в составе группы, которая может подвергнуться пыткам в принимающем государстве, и Комитет обычно считает, что "серьезные основания" существуют всякий раз, когда угроза применения пыток является "предсказуемой, личной, непосредственной и реальной" <16>. Комитет также напоминает, что бремя доказывания лежит на заявителе, который должен представить убедительные аргументы, т.е. подробные сведения, позволяющие установить, что опасность подвергнуться пыткам является предсказуемой, фактической, персональной и реальной. Однако в случаях, когда ситуация автора не позволяет ему представить подробности своего дела, бремя доказывания перемещается на соответствующее государство-участник, и тогда уже оно должно проанализировать утверждения автора и проверить информацию, на которой основано его сообщение <17>. Комитет в значительной степени опирается на выводы по фактической стороне дела, подготовленные органами соответствующего государства-участника; в то же время он не считает себя связанным такими заключениями и свободно оценивает имеющуюся в его распоряжении информацию в соответствии с пунктом 4 статьи 22 Конвенции, принимая во внимание все обстоятельства по каждому конкретному делу <18> (пункт 9.5 Решения).

--------------------------------

<16> Замечание общего порядка N 4, пункт 11.

<17> Там же, пункт 38.

<18> Там же, пункт 50.

Комитет.... напоминает, что, прежде чем рассматривать вопрос о невозвращении, государствам-участникам следует изучить вопрос о том, могут ли другие формы жестокого обращения с лицом, на которое распространяется действие постановления о высылке, измениться и представлять собой пытки <19>. В этом отношении острая боль или страдания не всегда поддаются объективной оценке и зависят от негативного физического и/или психологического влияния, оказываемого насильственными действиями или надругательствами на конкретного человека, с учетом соответствующих обстоятельств каждого дела, включая характер обращения, пол, возраст и состояние здоровья, а также уязвимость жертвы и любой другой статус или фактор <20> (пункт 9.6 Решения).

--------------------------------

<19> Там же, пункт 28 в сочетании с пунктом 16.

<20> Там же, пункт 17.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет напоминает, что Регламент "Дублин III" основан на принципе, согласно которому ходатайство о предоставлении убежища должно рассматриваться властями государства - члена Европейского союза, получившего первое ходатайство о предоставлении убежища (это ходатайство рассматривается одним государством-членом). Однако в пункте 2 статьи 3 этого Регламента уточняется, что может оказаться невозможным передать просителя в первую страну убежища, "поскольку имеются серьезные основания полагать, что в процедуре предоставления убежища и в условиях приема просителей в этом государстве-члене имеются системные недостатки, которые влекут за собой риск бесчеловечного или унижающего достоинство обращения". С учетом этих элементов и в свете статьи 3 Конвенции Комитет отмечает, что предоставленная государствам свобода усмотрения в контексте применения Дублинского регламента требует, чтобы каждая ситуация рассматривалась в индивидуальном порядке и чтобы исключались принятие и применение любого индивидуального решения о высылке в случаях, когда оно может поставить данное лицо в положение реальной и серьезной опасности подвергнуться жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания или актам пыток. Аналогичное толкование было, впрочем, принято несколькими правозащитными органами. Так, в своем решении по делу Йасин против Дании Комитет по правам человека пришел к выводу о том, что индивидуальное решение, принятое в осуществление Дублинского регламента, нарушает права заявителей в соответствии со статьей 7 Пакта. Комитет также ссылается на судебную практику Европейского [С]уда по правам человека, который в своем [постановлении] от 21 января 2011 г. по делу М.С.С. против Бельгии и Греции пришел к выводу о нарушении статьи 3 Европейской конвенции о правах человека в результате принятия государством-участником решения о высылке в осуществление Дублинского регламента. Поэтому решения, принятые национальными органами власти, могут быть предметом рассмотрения Комитетом, поскольку они могут противоречить статье 3 Конвенции (пункт 9.2 Решения).

Комитет принимает к сведению довод заявителя о том, что в случае его возвращения в Италию у него, вероятно, не будет возможности получить жилье и специализированное медицинское и психиатрическое лечение, в котором он нуждается, при том понимании, что все это необходимо ему как потерпевшему от пыток. Заявитель сослался на многочисленные доклады, в которых описываются плачевные условия приема просителей убежища в Италии, особенно недостаточная вместимость центров размещения, предназначенных для просителей убежища, в частности для лиц, в отношении которых было издано постановление о высылке в соответствии с Дублинским регламентом, плохие условия жизни в этих центрах и весьма ограниченный доступ просителей убежища к медицинской и специализированной психиатрической помощи. Это положение еще более усугубляется отсутствием адекватной процедуры систематической идентификации жертв пыток. Хотя государство-участник заявило, что оно проинформирует итальянские власти о состоянии здоровья заявителя до того, как приступит к процедуре его высылки, Комитет отмечает, что в ходатайстве от 27 сентября 2012 г., направленном швейцарскими властями в соответствии с Регламентом "Дублин II", не содержалось никакой информации о состоянии здоровья заявителя и о том, какая помощь ему требуется, и не уточнялось, что заявитель пострадал от пыток (пункт 9.7 Решения).

Хотя Федеральный административный суд Швейцарии не оспорил факт пыток, которым подвергся заявитель, и признал, что состояние здоровья заявителя требует относительно сложной медицинской помощи и сопутствующих мер, Суд счел, что он не располагает достаточной информацией, позволяющей утверждать, что Италия откажется от дальнейшего предоставления заявителю надлежащей медицинской помощи. Суд также счел, что заявитель не продемонстрировал конкретным образом, что он столкнется с ситуацией серьезной нестабильности и материальных лишений или что он будет постоянно лишен какой-либо адекватной помощи со стороны государственных или частных учреждений (пункт 9.8 Решения).

Комитет считает, что именно государство-участник должно было произвести индивидуальную оценку личной и реальной опасности, которой заявитель подвергся бы в Италии, принимая во внимание, в частности, его особую уязвимость как жертвы пыток и просителя убежища, а не полагаясь на то, что заявитель сможет получить надлежащую медицинскую помощь <21> (пункт 9.9 Решения).

--------------------------------

<21> См. в этой связи Соображения, принятые Комитетом по правам человека в отношении сообщения Йасин против Дании, пункт 8.9.

Комитет принимает к сведению, что заявитель три года прожил в Италии на улице, а затем отправился в Норвегию, где сразу же после его прибытия ему была оказана интенсивная медицинская помощь в связи с плохим состоянием здоровья. Хотя норвежские власти заверили заявителя, что по его возвращении в Италию ему будет оказана надлежащая помощь, заявитель не получил от итальянских властей никакой помощи или поддержки. Комитет отмечает, что государство-участник признает серьезность проблем со здоровьем заявителя, о чем свидетельствует ряд медицинских заключений, представленных в ходе разбирательства. Комитет также отмечает аргумент заявителя о том, что из-за отсутствия необходимого ему жилья и специализированного медицинского и психиатрического лечения в Италии он, как жертва пыток, не сможет полностью реабилитироваться <22> (пункт 9.10 Решения).

--------------------------------

<22> См., например, А.Н. против Швейцарии (CAT/C/64/D/742/2016), пункт 8.10.

Комитет... отмечает, что государство-участник довольствовалось лишь тем, что заявило, что Италия уже трижды давала согласие на реадмиссию - без анализа, однако, конкретных обстоятельств пребывания заявителя в Италии, - и сочло, что заявитель сможет, наконец, подать жалобу на принимающее государство в случае несоблюдения его прав. Кроме того, Комитет отмечает, что государство-участник ни разу не приняло во внимание то, что, хотя Италия уже давала заверения Норвегии, они не были соблюдены по возвращении заявителя в 2012 году, и что оно не приняло никаких мер для обеспечения того, чтобы заявитель имел в Италии доступ к реабилитационным услугам, приспособленным к его потребностям и позволяющим ему осуществить свое право на реабилитацию в качестве жертвы пыток. В свете вышеизложенного Комитет считает, что государство-участник не изучило достаточно глубоко и индивидуально личный опыт заявителя в качестве жертвы пыток и прогнозируемые последствия его принудительного возвращения в Италию. Поэтому он считает, что высылка заявителя в Италию будет представлять собой нарушение статьи 3 Конвенции (пункт 9.11 Решения).

Вывод Комитета: выдворение заявителя в Италию будет представлять собой нарушение статьи 3 Конвенции (пункт 10 Решения).

Решение Комитета против пыток от 3 августа 2018 г. по делу Науэль Гарсаллах против Марокко (сообщение N 810/2017).

Тема сообщения: выдворение мужа автора сообщения в Тунис.

Вопрос существа: риск применения пыток в случае выдачи по политическим мотивам (невозвращение).

Правовые позиции Комитета: Комитет напоминает прежде всего, что запрещение пыток носит абсолютный характер и не допускает отступлений и что никакие исключительные обстоятельства не могут использоваться государством-участником в качестве оправдания пыток <23> (8.2 Решения).

--------------------------------

<23> См. Замечание общего порядка N 2 (2007) Комитета об осуществлении статьи 2 государствами-участниками, пункт 5.

Что касается определения того, существуют ли серьезные основания полагать, что предполагаемой жертве будет угрожать опасность применения пыток, то Комитет напоминает, что в соответствии с пунктом 2 статьи 3 Конвенции [против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания] государства-участники должны принимать во внимание все относящиеся к делу обстоятельства, включая существование в стране возвращения постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека. Вместе с тем цель такого анализа состоит в том, чтобы установить, будет ли г-ну Гарсаллаху лично угрожать опасность подвергнуться пыткам в случае выдачи Тунису. Из этого следует, что существование в стране постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека само по себе не является достаточной причиной для вывода о том, что по возвращении в эту страну ему будет угрожать опасность применения пыток; в подтверждение того, что такая опасность будет угрожать лично данному лицу, должны быть приведены дополнительные основания <24>. Аналогичным образом, отсутствие постоянной практики грубых нарушений прав человека не означает, что данному лицу не угрожает применение пыток в его конкретных обстоятельствах <25> (8.3 Решения).

--------------------------------

<24> См. аль-Хаджа Али против Марокко (CAT/C/58/D/682/2015), пункт 8.3, Р.А.И. против Марокко, пункт 7.2, и Мугесера против Канады (CAT/C/63/D/488/2012), пункт 11.3.

<25> См. Калиниченко против Марокко, пункт 15.3.

Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка N 4 (2017) об осуществлении статьи 3 Конвенции в контексте статьи 22, согласно которому это обязательство невыдворения возникает всякий раз, когда существуют "серьезные основания" полагать, что то или иное лицо может подвергнуться пыткам в другом государстве, высылка в которое ему угрожает, будь то в личном качестве или в качестве члена группы, которая может подвергнуться пыткам в принимающем государстве. При таких обстоятельствах Комитет обычно считает, что "серьезные основания" существуют всякий раз, когда угроза применения пыток является "предсказуемой, личной, непосредственной и реальной" <26>. К факторам личной опасности могут относиться: этническое происхождение заявителя; применение к нему пыток в прошлом; содержание без связи с внешним миром или другая форма произвольного и незаконного содержания под стражей в стране происхождения; тайное бегство из страны происхождения в случае угрозы пыток <27>. Комитет также напоминает, что он в значительной степени опирается на выводы по фактической стороне дела, подготовленные органами соответствующего государства-участника; в то же время он не считает себя связанным такими заключениями и свободно оценивает представленную ему информацию в соответствии с пунктом 4 статьи 22 Конвенции, с учетом всех обстоятельств по каждому конкретному делу <28> (8.4 Решения).

--------------------------------

<26> См. Замечание общего порядка N 4, пункт 11.

<27> Там же, пункт 45.

<28> Там же, пункт 50.

Комитет напоминает, что при оценке риска применения пыток должны рассматриваться основания, выходящие за пределы одних лишь умозрительных предположений, и указывает на то, что, как правило, бремя аргументированного изложения дела лежит на заявителе <29> (8.6 Решения).

--------------------------------

<29> См. Н.Б.-М. против Швейцарии (CAT/C/47/D/347/2008), пункт 9.9, и Р.А.И. против Марокко, пункт 7.5.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: В рамках настоящего дела Комитет должен определить, не нарушило бы государство-участник, выдав г-на Гарсаллаха в Тунис, свое обязательство по статье 3 Конвенции не высылать или не возвращать ("refouler") какое-либо лицо другому государству, если существуют серьезные основания полагать, что ему может угрожать там применение пыток (8.2 Решения).

Комитет должен учитывать нынешнее положение в области прав человека в Тунисе и в этом контексте ссылается на заключительные замечания Комитета в отношении третьего периодического доклада государства-участника, в которых Комитет выразил обеспокоенность в связи с сообщениями о том, что признательные показания, полученные под пыткой, были приняты в качестве доказательств судом без проведения какого-либо расследования утверждений о пытках <30>, а также в связи с постоянными сообщениями о том, что практика пыток по-прежнему сохраняется в секторе безопасности <31>. Однако оценка риска применения пыток не может основываться исключительно на общей ситуации, преобладающей в Тунисе; должны существовать дополнительные основания, свидетельствующие о том, что предполагаемой жертве будет лично угрожать опасность (8.5 Решения).

--------------------------------

<30> См. CAT/C/TUN/CO/3, пункт 23.

<31> Там же, пункт 15.

Комитет принимает к сведению утверждение заявительницы, согласно которому в случае выдачи г-на Гарсаллаха в Тунис ему будет грозить серьезная опасность применения пыток по причине его принадлежности к политической группе бывшего президента Бен Али. Он также принимает к сведению замечания государства-участника, которое указывает, что марокканские судебные органы в ходе внутреннего расследования не выявили никакого риска применения пыток в случае выдачи г-на Гарсаллаха (8.6 Решения).

В данном конкретном случае Комитет отмечает, что заявительница ограничивается лишь ссылкой на риск применения пыток, которому подвергается ее муж по политическим мотивам. В этой связи Комитет отмечает, что заявительница не указала, подвергался ли ранее г-н Гарсаллах пыткам <32> в Тунисе, получал ли он соответствующие угрозы, находился ли он в розыске, подвергались ли другие сторонники Демократического конституционного объединения такому обращению после смены режима в 2011 году, был ли г-н Гарсаллах осужден заочно <33>, или могут ли наказания, которые ему угрожают, по своему характеру быть приравнены к пыткам <34>, с тем чтобы продемонстрировать личный характер предполагаемой опасности. Что касается реального характера риска, то Комитет напоминает, что г-н Гарсаллах бежал из Туниса после отставки бывшего президента Бен Али в январе 2011 года и что заявительница не предприняла попыток доказать, что ее мужу спустя несколько лет после рассматриваемых событий действительно угрожает риск подвергнуться пыткам. И наконец Комитет отмечает, что, поскольку заявительница не смогла продемонстрировать реальный и личный характер риска, то невозможно заключить, что выдача г-на Гарсаллаха подвергнет его предсказуемому риску пыток (8.7 Решения).

--------------------------------

<32> См. Ктити против Марокко (CAT/C/46/D/419/2010), пункт 8.6.

<33> См. Агиза против Швеции (CAT/C/34/D/233/2003), пункт 13.4, и Фадель против Швейцарии (CAT/C/53/D/450/2011), пункт 7.8. См. также Замечание общего порядка N 4, пункт 45.

<34> См. аль-Хадж Али против Марокко, пункт 8.8. См. также Замечание общего порядка N 4, пункт 29 f).

Комитет отмечает, что власти государства-участника не располагали в данном конкретном случае доказательствами, позволявшими им более точно оценить общее утверждение заявительницы о риске применения пыток. На основе всей представленной заявительницей информации, в том числе об общем положении в Тунисе, он считает, что заявительница не представила достаточных доказательств, позволяющих Комитету сделать вывод о том, что в случае выдачи ее мужа в Тунис ему будет угрожать предсказуемая, реальная и личная опасность подвергнуться пыткам <35> (8.8 Решения).

--------------------------------

<35> См. Р.А.И. против Марокко, пункт 7.5.

Вывод Комитета: выдворение г-на Гарсаллаха в Тунис не стала бы нарушением государством-участником статьи 3 Конвенции (9 Решения).