Практика применения законодательства о юридических лицах и законодательства о банкротстве

19. Для принятия решения общего собрания акционеров по вопросу определения ликвидационной стоимости привилегированных акций в виде твердой суммы, при том, что такой размер ранее не был определен в уставе акционерного общества, необходимо, чтобы за него было отдано три четверти голосов всех акционеров - владельцев привилегированных акций каждого типа, права по которым ограничиваются.

На основании единогласно принятого решения участников акционерного общества в его устав внесены изменения, касающиеся определения ликвидационной стоимости привилегированных акций юридического лица, размер которой составил 75 (семьдесят пять) рублей за одну ценную бумагу. В список лиц, имеющих право участия во внеочередном общем собрании акционеров общества, были включены акционеры, обладающие в совокупности 950 000 голосующих акций хозяйствующего субъекта. Правом голоса по вопросам повестки дня обладали акционеры - владельцы обыкновенных акций.

Ссылаясь на недействительность указанного решения общего собрания акционеров, как принятого с нарушением ст. 32 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" (далее - Закон N 208-ФЗ), Л. обратилась в арбитражный суд с соответствующим требованием.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении требования отказано.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

Согласно абзацу второму п. 4 ст. 32 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" (далее - Закон N 208-ФЗ) в редакции, действовавшей на момент принятия оспариваемого решения, акционеры - владельцы привилегированных акций определенного типа приобретают право голоса при решении на общем собрании акционеров вопросов о внесении изменений и дополнений в устав общества, ограничивающих права акционеров - владельцев привилегированных акций этого типа, включая случаи определения или увеличения размера дивиденда и (или) определения или увеличения ликвидационной стоимости, выплачиваемых по привилегированным акциям предыдущей очереди, а также предоставления акционерам - владельцам привилегированных акций иного типа преимуществ в очередности выплаты дивиденда и (или) ликвидационной стоимости акций. Решение о внесении таких изменений и дополнений считается принятым, если за него отдано не менее чем три четверти голосов акционеров - владельцев голосующих акций, принимающих участие в общем собрании акционеров, за исключением голосов акционеров - владельцев привилегированных акций, права по которым ограничиваются, и три четверти голосов всех акционеров - владельцев привилегированных акций каждого типа, права по которым ограничиваются, если для принятия такого решения уставом общества не установлено большее число голосов акционеров.

В каждом конкретном случае обязательны оценка характера вносимых изменений и дополнений в устав акционерного общества и установление того, имеет ли место соответствующее ограничение прав владельца привилегированных акций и в чем конкретно оно заключается.

Внесение изменений в устав акционерного общества путем определения ликвидационной стоимости привилегированных акций напрямую затрагивает права акционеров - владельцев привилегированных акций, поскольку фактически определяет объем предоставляемых прав такими ценными бумагами. В частности, определение ликвидационной стоимости привилегированных акций в виде твердой суммы (75 рублей за одну ценную бумагу) в данном конкретном случае подразумевало ограничение прав акционеров - владельцев привилегированных акций, поскольку в отсутствие в уставе ликвидационной стоимости они вправе были претендовать на такой же размер ликвидационной стоимости, какой причитается владельцам обыкновенных акций, а значит, - потенциально неограниченный.

В связи с этим решение общего собрания акционеров по вопросу определения ликвидационной стоимости привилегированных акций в виде твердой суммы, при том, что такой размер ранее не был определен в уставе Общества, могло быть принято только с соблюдением положений абзаца второго п. 4 ст. 32 Закона N 208-ФЗ, которые требуют того, чтобы за принятие решения проголосовало три четверти голосов всех акционеров - владельцев привилегированных акций каждого типа, права по которым ограничиваются.

Вопреки выводам судов, установление произвольной ликвидационной стоимости привилегированной акции при отсутствии такой стоимости в уставе хозяйствующего субъекта не может расцениваться само по себе как улучшение положения акционера, исключающего возможность его голосования по поставленному вопросу, поскольку установление экономически необоснованной ликвидационной цены указанного типа ценных бумаг ведет к нарушению разумных ожиданий квалифицированного инвестора, осознанно покупающего привилегированные акции для получения гарантированного прогнозируемого дохода в обмен на неучастие в управлении хозяйствующим субъектом.

Определение N 304-ЭС19-11056

20. Прекращение дела о банкротстве индивидуального предпринимателя в связи с заключением мирового соглашения является основанием для обращения этого предпринимателя с заявлением о его регистрации в Едином государственном реестре индивидуальных предпринимателей. В этом случае не подлежит применению запрет на регистрацию в качестве индивидуального предпринимателя в течение пяти лет.

Определением арбитражного суда по другому делу требования о признании индивидуального предпринимателя банкротом признаны обоснованными, в отношении него введена процедура наблюдения.

Решением арбитражного суда по этому делу индивидуальный предприниматель признан несостоятельным (банкротом), в отношении него введена процедура реализации имущества гражданина.

На основании поступившего в регистрирующий орган решения арбитражного суда в Единый государственный реестр индивидуальных предпринимателей (далее - ЕГРИП) внесены сведения о прекращении деятельности этого лица в качестве индивидуального предпринимателя.

Определением арбитражного суда по делу о банкротстве утверждено мировое соглашение, производство по делу о банкротстве прекращено.

Предприниматель, ссылаясь на то, что после получения определения о прекращении дела о банкротстве регистрирующим органом не осуществлено действий по признанию недействительной или отмене ранее внесенной записи о признании его банкротом и прекращении деятельности в качестве индивидуального предпринимателя, полагая незаконным бездействие регистрирующего органа, обратился с соответствующей жалобой в вышестоящий орган.

В результате рассмотрения жалобы предпринимателю отказано в ее удовлетворении по мотиву сохранения у него пятилетнего ограничения на регистрацию в качестве индивидуального предпринимателя, предусмотренного п. 2 ст. 216 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон N 127-ФЗ), а также указало, что действующим законодательством не предусмотрено возможности восстановления статуса индивидуального предпринимателя при заключении мирового соглашения в рамках дела о банкротстве.

Предприниматель обратился в арбитражный суд с заявлением о признании незаконным бездействия регистрирующего органа по невнесению в ЕГРИП записи в отношении предпринимателя; обязании регистрирующего органа внести соответствующую запись в ЕГРИП в отношении предпринимателя на основании определения арбитражного суда о прекращении дела о банкротстве.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении требований отказано.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты, признала незаконным бездействие регистрирующего органа и отказала в удовлетворении остальных требований по следующим основаниям.

Отношения, возникающие в связи с государственной регистрацией физических лиц в качестве индивидуальных предпринимателей и государственной регистрацией при прекращении физическими лицами деятельности в качестве индивидуальных предпринимателей, а также в связи с ведением ЕГРИП, регулирует Федеральный закон от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" (далее - Закон N 129-ФЗ).

В соответствии с п. 3 ст. 22.3 Закона N 129-ФЗ государственная регистрация при прекращении физическим лицом деятельности в качестве индивидуального предпринимателя в связи с принятием судом решения о признании его несостоятельным (банкротом) осуществляется на основании копии решения суда о признании его несостоятельным (банкротом), поступившей в регистрирующий орган из арбитражного суда в установленном законодательством Российской Федерации порядке.

Согласно п. 1 ст. 216 Закона N 127-ФЗ с момента принятия арбитражным судом решения о признании индивидуального предпринимателя банкротом и о введении реализации имущества гражданина утрачивает силу государственная регистрация гражданина в качестве индивидуального предпринимателя, а также аннулируются выданные ему лицензии на осуществление отдельных видов предпринимательской деятельности. Индивидуальный предприниматель, признанный банкротом, не может быть зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя в течение пяти лет с момента завершения процедуры реализации имущества гражданина или прекращения производства по делу о банкротстве в ходе такой процедуры (п. 2 ст. 216 Закона N 127-ФЗ). Арбитражный суд направляет копию решения о признании индивидуального предпринимателя банкротом и введении реализации имущества гражданина в орган, зарегистрировавший гражданина в качестве индивидуального предпринимателя (п. 3 ст. 216 Закона N 127-ФЗ).

В соответствии со ст. 56 Закона N 127-ФЗ принятие арбитражным судом решения об отказе в признании должника банкротом является основанием для прекращения действия всех ограничений, предусмотренных названным Законом и являющихся последствиями принятия заявления о признании должника банкротом и (или) введения наблюдения. Согласно п. 2 ст. 57 Закона N 127-ФЗ в случаях, предусмотренных п. 1 данной статьи, применяются последствия прекращения производства по делу о банкротстве, установленные ст. 56 указанного закона, если иное не установлено законом N 127-ФЗ.

В соответствии с п. 1 ст. 213.1 Закона N 127-ФЗ отношения, связанные с банкротством граждан и не урегулированные гл. X "Банкротство граждан" Закона N 127-ФЗ, регулируются главами I - III.1, VII, VIII, параграфом 7 гл. IX и параграфом 2 гл. XI данного Закона.

Примененная судами к спорным правоотношениям ст. 216 Закона N 127-ФЗ предусматривает лишь последствия признания индивидуального предпринимателя банкротом, но не регулирует последствия заключения мирового соглашения и прекращения в связи с этим производства по делу о банкротстве.

К иным последствиям прекращения производства по делу о банкротстве в связи с заключением мирового соглашения непосредственно можно отнести последствия, установленные ст. 159 Закона N 127-ФЗ, согласно которой в случае, если мировое соглашение утверждено арбитражным судом в ходе конкурсного производства, с даты утверждения такого соглашения решение арбитражного суда о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства не подлежит дальнейшему исполнению.

Из системного толкования ст. 56, 57 и 159 Закона N 127-ФЗ следует, что положения этих норм применяются к отношениям, связанным с заключением мирового соглашения в рамках процедуры банкротства индивидуальных предпринимателей, и исключают возможность применения ст. 216 Закона N 127-ФЗ.

Заключение мирового соглашения указывает на предоставление должнику возможности восстановить собственную платежеспособность, вернуть доверие кредиторов, поэтому выход из процедуры несостоятельности, сопряженный с восстановлением платежеспособности, не должен влечь таких последствий как пятилетнее ограничение на ведение предпринимательской деятельности.

При этом действующее законодательство не предусматривает возможность восстановления статуса индивидуального предпринимателя за прошедший период при заключении мирового соглашения, регистрация заявителя в качестве индивидуального предпринимателя должна осуществляться в порядке, установленном Законом N 129-ФЗ. В связи с тем, что процедура регистрации в качестве индивидуального предпринимателя в соответствии с положениями Закона N 129-ФЗ носит заявительный характер, а соответствующего заявления с приложением необходимого комплекта документов в регистрирующий орган предпринимателем не подавалось, у регистрирующего органа не имелось правовых оснований для совершения регистрационных действий по внесению записи в ЕГРИП о регистрации его в качестве индивидуального предпринимателя с момента утверждения судом мирового соглашения и прекращения производства по делу о банкротстве и отмене ранее внесенной записи о признании заявителя банкротом и прекращении его деятельности в качестве индивидуального предпринимателя.

Определение N 308-ЭС19-8844

21. С момента принятия судом требования кредитора к рассмотрению он вправе возражать против требований других кредиторов должника (в том числе обжаловать судебный акт, на котором основано заявленное ими требование в деле о банкротстве).

Судебным приказом арбитражного суда с общества в пользу фирмы взыскана задолженность по договору.

В деле о банкротстве общества фирма, основываясь на судебном приказе, потребовала включить ее требования в реестр требований кредиторов должника.

Впоследствии комитет 22 ноября 2018 г. обратился в арбитражный суд с заявлением о банкротстве общества и в тот же день обжаловал в кассационном порядке судебный приказ, указывая на мнимый характер требования фирмы и сославшись на п. 24 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22 июня 2012 г. N 35 "О некоторых вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве" (далее - постановление N 35).

Суд округа на основании п. 1 ч. 1 ст. 281 АПК РФ возвратил комитету кассационную жалобу в связи с отсутствием у него на момент принятия кассационной жалобы к производству статуса конкурсного кредитора и лица, участвующего в деле о банкротстве, и, как следствие, отсутствие у заявителя права на обжалование судебного приказа.

Не согласившись с окружным судом, судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила судебный акт и направила кассационную жалобу комитета в арбитражный суд округа для рассмотрения по существу по следующим основаниям.

Судебный акт о взыскании задолженности, с одной стороны, предоставляет возможность кредитору в упрощенном порядке (с точки зрения процесса доказывания) добиться включения в реестр требований кредиторов должника-банкрота, а в случаях, когда истец выступает заявителем по делу о банкротстве, дает ему также право на предложение кандидатуры арбитражного управляющего. С другой стороны, этот судебный акт объективно противопоставляется имущественным правам и интересам иных кредиторов, не участвовавших в рассмотрении дела, так как включение требований в реестр уменьшает долю удовлетворения их требований.

Интересы кредиторов приводятся к балансу посредством механизма, закрепленного в п. 24 постановления N 35: кредиторы получают возможность принять участие в том процессе, где разрешались правопритязания конкурирующего кредитора, и представить свои доводы и доказательства при проверке судебного акта о взыскании задолженности. При этом статус лица, участвующего в деле о банкротстве, и соответствующие права, необходимые для реализации права на заявление возражений (в том числе право на обжалование судебного акта, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование), возникают у кредитора с момента принятия его требования к рассмотрению судом (абзац четвертый п. 30 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2009 г. N 60 "О некоторых вопросах, связанных с принятием Федерального закона от 30 декабря 2008 г. N 296-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)").

К тому же конкурсный кредитор, не участвовавший в приказном производстве, вправе обжаловать судебный приказ применительно к ч. 11 ст. 229.5 АПК РФ, и если вынесенный судебный приказ влечет или может повлечь необоснованное увеличение кредиторской задолженности в ущерб конкурсной массе, суд кассационной инстанции отменяет судебный приказ применительно к п. 4 ч. 4 ст. 288 АПК РФ (п. 44 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2016 г. N 62 "О некоторых вопросах применения судами положений Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации о приказном производстве").

На момент подачи кассационной жалобы в суд округа (13 декабря 2018 г.) арбитражный суд 5 декабря 2018 г. уже принял заявление комитета о вступлении в дело о банкротстве общества. Следовательно, в настоящем случае не имелось препятствий для рассмотрения окружным судом кассационной жалобы комитета на спорный судебный приказ.

Определение N 307-ЭС19-6204

22. Долг наследодателя, возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности по основаниям, предусмотренным законодательством о несостоятельности (банкротстве), входит в наследственную массу.

В рамках дела о банкротстве должника общество обратилось в суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности бывшего генерального директора должника и взыскании денежных сумм с его наследников в пределах наследственной массы.

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении заявления отказано. Суды исходили из того, что данные требования неразрывно связаны с личностью генерального директора, в связи с чем на его наследников не может быть возложена обязанность по возмещению убытков в порядке субсидиарной ответственности.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и отправила обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

По общему правилу в состав наследства входит все имущество и долги наследодателя, за исключением случаев, когда имущественные права и обязанности неразрывно связаны с личностью наследодателя либо если их переход в порядке наследования не допускается федеральным законом (ст. 418 и 1112 ГК РФ, п. 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" (далее - постановление N 9).

Субсидиарная ответственность по обязательствам должника (несостоятельного лица) является разновидностью гражданско-правовой ответственности и наступает в связи с причинением вреда имущественным правам кредиторов подконтрольного лица. В части, не противоречащей специальному регулированию законодательства о банкротстве, к данному виду ответственности подлежат применению положения гл. 25 и 59 ГК РФ (п. 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве"). Из этого следует, что долг, возникший из субсидиарной ответственности, должен быть подчинен тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота (ст. 1064 ГК РФ).

Вопреки выводам судов не имеется каких-либо оснований для вывода о том, что обязанность компенсировать свое негативное поведение (возместить кредиторам убытки), возникающая в результате привлечения к субсидиарной ответственности, является неразрывно связанной с личностью наследодателя.

Равным образом гражданское законодательство не содержит запрета на переход спорных обязательств в порядке наследования.

Таким образом, долг наследодателя, возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности, входит в наследственную массу. Иное толкование допускало бы возможность передавать наследникам имущество, приобретенное (сохраненное) наследодателем за счет кредиторов незаконным путем, предоставляя в то же время такому имуществу иммунитет от притязаний кредиторов, что представляется несправедливым.

Исходя из этого для реализации права кредитора на судебную защиту не имеет значения момент предъявления и рассмотрения иска о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности: до либо после его смерти. В последнем случае иск подлежит предъявлению либо к наследникам, либо к наследственной массе (при банкротстве умершего гражданина - § 4 гл. X Закона о банкротстве) и может быть удовлетворен только в пределах стоимости наследственного имущества (п. 1 ст. 1175 ГК РФ). При этом не имеет значения вошло ли непосредственно в состав наследственной массы то имущество, которое было приобретено (сохранено) наследодателем за счет кредиторов в результате незаконных действий, повлекших субсидиарную ответственность.

То обстоятельство, что на момент открытия наследства могло быть неизвестно о наличии соответствующего долга наследодателя, также само по себе не препятствует удовлетворению требования, поскольку по смыслу разъяснений, изложенных в п. 58 постановления N 9, под долгами наследодателя понимаются не только обязательства с наступившим сроком исполнения, но и все иные обязательства наследодателя, которые не прекращаются его смертью. Соответственно, риск взыскания долга, связанного с привлечением к субсидиарной ответственности, также возлагается на наследников.

Кроме того, судам необходимо учесть, что после смерти наследодателя наследники не всегда имеют возможность объяснить причины управленческих решений наследодателя, они, как правило, не располагают полным набором доказательств, которые мог бы представить наследодатель, если бы он не умер. Следовательно, судам необходимо оказывать содействие в получении доказательств по правилам ч. 4 ст. 66 АПК РФ.

Определение N 303-ЭС19-15056

23. Лицо, умышленными действиями которого создана невозможность получения кредиторами полного удовлетворения за счет имущества контролирующего должника лица, виновного в его банкротстве, отвечает солидарно с указанным контролирующим лицом за причиненные кредиторам убытки в пределах стоимости полученного имущества.

В рамках дела о банкротстве общества уполномоченный орган обратился с заявлением о привлечении С. и двух его сыновей к субсидиарной ответственности по долгам общества. Уполномоченный орган указывал на то, что С. своими действиями довел общество до банкротства и безвозмездно передал своим сыновьям дорогостоящее имущество на основании договоров дарения.

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, требование к С. удовлетворено, в удовлетворении требований к его сыновьям отказано.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты в части отказа в удовлетворении требований к сыновьям С. и отправила в этой части обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

Мнимая сделка ничтожна (п. 1 ст. 170 ГК РФ). Как разъяснено в п. 26 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", стороны мнимой сделки могут осуществить для вида ее формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним. Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании п. 1 ст. 170 ГК РФ.

Процессуальный закон относит к прерогативе истца формулирование предмета и оснований иска. В рассматриваемом случае спор о признании договоров дарения мнимыми сделками и о применении последствий их недействительности на разрешение суда первой инстанции уполномоченным органом не передавался.

Кроме того, даже если суд придет к выводу об отсутствии признаков мнимости у сделки, возможность применения мер ответственности не исключается на основании ст. 1064 ГК РФ.

Фактически уполномоченный орган просил взыскать с сыновей С. денежные средства как с причинителей вреда. Суды не учли, что вред кредиторам может быть причинен не только доведением должника до банкротства, но и умышленными действиями, направленными на создание невозможности получения кредиторами полного исполнения за счет имущества контролирующих лиц, виновных в банкротстве должника, в том числе путем приобретения их имущества родственниками по действительным безвозмездным сделкам, не являющимся мнимыми, о вредоносной цели которых не мог не знать приобретатель.

При этом не имеет правого значения, какое именно имущество контролирующих лиц освобождается от притязаний кредиторов на основании подобной сделки - приобретенное за счет незаконно полученного дохода или иное, поскольку контролирующее лицо отвечает перед кредиторами всем своим имуществом, за исключением того, на которое в соответствии с законом не может быть обращено взыскание (ст. 24 ГК РФ).

В этом случае возмещение причиненного кредиторам вреда ограничено по размеру стоимостью имущества, хотя и сменившего собственника, но, по сути, оставленного в семье (ст. 1082 ГК РФ). Несмотря на то, что основания требований кредиторов к контролирующим лицам (создание необходимых причин банкротства) и приобретшим их имущество родственникам (создание невозможности полного исполнения за счет имущества контролирующих лиц) не совпадают, требования кредиторов к ним преследуют единую цель - возместить в полном объеме одни и те же убытки (ст. 15 ГК РФ), поэтому к обязательствам контролирующих лиц и упомянутых родственников применяются правила о солидарных обязательствах, что также позволяет исключить возникновение неосновательного обогащения на стороне пострадавших кредиторов.

В период, когда, по мнению уполномоченного органа, заключались договоры дарения, один из сыновей являлся совершеннолетним, а второй - достиг пятнадцатилетнего возраста и его дееспособность определялась по правилам ст. 26 ГК РФ. Суды не проверили, стали ли сыновья С. реальными собственниками имущества, подаренного их отцом, и преследовали ли они, получая имущество в дар, наряду с приобретением права собственности другую цель - освободить данное имущество от обращения взыскания со стороны кредиторов их отца по деликтным обязательствам.

Определение N 305-ЭС19-13326

24. Момент совершения лицом, контролирующим должника, правонарушения должен определяться временем совершения им деяний по доведению контролируемого лица до банкротства.

В 2014 г. общество получило от банка кредит со сроком возврата в мае 2015 г. К., являясь учредителем общества, а с июня 2015 г. по январь 2017 г. его генеральным директором, поручился за возврат кредита.

Общество кредит не погасило.

9 ноября 2015 г. возбуждено дело о банкротстве К.

11 июля 2016 г. арбитражный суд возбудил дело о банкротстве общества и, установив факт неисполнения К. обязанностей по передаче конкурсному управляющему документации общества, привлек К. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника. Впоследствии требование к К. об уплате взысканных с него денежных средств уступлено банку.

Указанную задолженность банк потребовал включить в реестр требований кредиторов должника в деле о банкротстве К., однако затем ходатайствовал о прекращении производства по данному требованию, настаивая на том, что данная задолженность подпадала под режим текущих платежей.

Определением суда первой инстанции, оставленным в силе постановлениями апелляционного и окружного судов, производство по требованию банка прекращено на основании п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ. Суды исходили из того, что К., не передав документы, совершил вмененное ему правонарушение и тем самым причинил вред кредиторам общества после того, как было возбуждено дело о банкротстве самого К. Поэтому требования банка квалифицированы как вытекающие из обязательств по текущим платежам.

Судебная коллегия отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

Под текущими платежами понимаются денежные обязательства, возникшие после даты вынесения определения о принятии заявления о признании должника банкротом.

Обязательство по возмещению вреда возникает с момента его причинения (ст. 1064 ГК РФ). Датой возникновения обязательства по возмещению вреда для целей квалификации его в качестве текущего платежа признается дата причинения вреда кредитору, за который несет ответственность должник. Следовательно, для квалификации обязательства лица, контролировавшего должника-банкрота и привлеченного к субсидиарной ответственности по долгам последнего, как текущего или реестрового необходимо определить момент причинения вреда кредиторам должника-банкрота.

Закон о банкротстве предусматривает два юридических состава для привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника-банкрота: невозможность полного погашения требований кредиторов и неподачу (несвоевременную подачу) заявления должника. В связи с этим причинение субсидиарным ответчиком вреда кредиторам должника-банкрота происходит при наступлении объективных признаков составов этих правонарушений, обозначенных в статьях 61.11 и 61.12 Закона о банкротстве.

Из п. 1 ст. 61.11 Закона о банкротстве следует, что вред причиняется при совершении контролирующим должника лицом деяний (действия или бездействия), вследствие которых стало невозможно полное погашение требований кредиторов контролируемого лица. Наличие обстоятельств, указанных в п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве, в том числе отсутствие обязательных документов должника-банкрота, это лишь презумпция, облегчающая процесс доказывания состава правонарушения с целью выравнивания процессуальных возможностей сторон спора. Признаки презумпции не могут подменять обстоятельства самого правонарушения и момент наступления признаков презумпции может не совпадать с моментом правонарушения. Смысл этой презумпции состоит в том, что если лицо, контролирующее должника-банкрота, привело его в состояние невозможности полного погашения требований кредиторов, то во избежание собственной ответственности оно заинтересовано в сокрытии следов содеянного. Установить обстоятельства содеянного и виновность контролирующего лица возможно по документам должника-банкрота. В связи с этим, если контролирующее лицо, обязанное хранить документы должника-банкрота, скрывает их и не представляет арбитражному управляющему, то подразумевается, что его деяния привели к невозможности полного погашения требований кредиторов.

Таким образом, правонарушение К. как контролирующего должника лица выразилось не в том, что он не передал документацию должника конкурсному управляющему, а в его противоправных деяниях, повлекших банкротство подконтрольного им лица и, как следствие, невозможность погашения требований кредиторов.

Исходя из этого, время совершения К. правонарушения должно определяться не моментом, с которого у него возникла просрочка в передаче документов, а деяниями по доведению им общества до несостоятельности. Именно период совершения последних в соотнесении с датой возбуждения дела о банкротстве К. имеет определяющее значение для квалификации задолженности как реестровой или текущей.

В связи с тем, что данный период судами не установлен, обособленный спор направлен на новое рассмотрение.

При этом судебная коллегия указала, что обстоятельства объективного банкротства подконтрольного лица могут быть установлены в том числе по косвенным признакам, таким, например, как прекращение платежей по обязательствам и т.п. При подтверждении заинтересованной стороной спора этих обстоятельств бремя их опровержения и доказывания иного периода причинения вреда возлагается на банк как на другую сторону спора.

Определение N 305-ЭС18-14622 (4, 5, 6)

25. В случае прекращения производства по делу о банкротстве должника в связи с удовлетворением требований всех кредиторов лицо, в отношении которого выдан исполнительный лист на основании судебного акта о признании недействительной его сделки с должником по основаниям, предусмотренным законодательством о банкротстве, вправе обратиться в суд с заявлением о прекращении исполнения выданного исполнительного документа на основании зачета встречных требований.

В рамках дела о банкротстве общества (далее также - должник) вступившим в законную силу судебным актом удовлетворено заявление конкурсного управляющего о признании недействительными действий по перечислению денежных средств со счетов общества в пользу Д., применены последствия недействительности сделок в виде взыскания с Д. в конкурсную массу должника денежных средств и восстановления права требования Д. к обществу в указанном размере.

На основании исполнительного листа, выданного для принудительного исполнения судебного акта, постановлением судебного пристава-исполнителя в отношении Д. возбуждено исполнительное производство.

Впоследствии определением арбитражного суда производство по делу о банкротстве должника прекращено.

Д. обратился в суд с заявлением о прекращении исполнительного производства по указанному исполнительному листу.

Определением суда первой инстанции, оставленным в силе постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении заявления отказано.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила вопрос на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

Целью конкурсного производства является последовательное проведение мероприятий по максимальному наполнению конкурсной массы и соразмерное удовлетворение требований кредиторов должника. Одно из таких мероприятий - оспаривание сделок должника по специальным основаниям, предусмотренным ст. 61.2, 61.3 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве).

Особенностью дел о несостоятельности является то, что ввиду ограниченного количества имеющихся у должника средств, требования кредиторов удовлетворяются в определенной последовательности (ст. 134, п. 2 ст. 142 Закона о банкротстве).

Названные факторы, в свою очередь, обусловливают особенности применения последствий недействительности сделок (в том числе денежных платежей), оспоренных в деле о банкротстве: суд присуждает к взысканию с контрагента должника определенное имущество, в то время как требование контрагента к должнику признается восстановленным, то есть впоследствии оно может быть включено в реестр (ст. 61.6 Закона о банкротстве, пп. 25, 27 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г. N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"). При этом в силу ограничений, установленных для зачета в банкротстве, встречные обязательства контрагента и должника не могут быть прекращены по правилам статьи 410 ГК РФ.

В рассматриваемом же случае до исполнения Д. определения о признании осуществленных в его адрес платежей недействительными, производство по делу о банкротстве должника было прекращено в связи с удовлетворением требований всех кредиторов.

Соответственно лиц, имеющих материально-правовой интерес в оспаривании данных платежей и доведении принятого судебного акта до полного исполнения, не имеется.

Равным образом, с прекращением производства по делу не действуют ограничения, касающиеся допустимости зачета.

При таких обстоятельствах настоящее заявление Д. следует расценивать как волеизъявление, направленное на зачет своего требования к должнику. В связи с этим суд по правилам ст. 133 АПК РФ и с учетом разъяснений, изложенных в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых 4 положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", вправе был квалифицировать предъявленное заявление как требование о признании встречных обязательств прекратившимися зачетом и рассмотреть вопрос о прекращении исполнения выданного исполнительного документа (п. 1 ч. 2 ст. 43 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве").

Определение N 306-ЭС17-22275(2)