Разрешение споров, возникающих в связи с оказанием потребителям услуг, включая финансовые услуги

9. Право на возмещение убытков и морального вреда, причиненных в результате нарушения газоснабжающей организацией условий договора по газоснабжению домовладения, принадлежит как собственнику этого домовладения, с которым заключен договор на поставку газа, так и проживающим совместно с ним членам его семьи.

И., М., С. обратились в суд с иском к газоснабжающей организации о взыскании убытков, компенсации морального вреда, возмещении судебных расходов.

Судами установлено, что вступившим в законную силу решением суда от 25 января 2017 г. удовлетворен иск прокурора в интересах И. к газоснабжающей организации о признании незаконными действий по прекращению подачи газа в домовладение, в котором проживают И. и члены его семьи. На ответчика возложена обязанность устранить нарушения требований законодательства о газоснабжении путем восстановления поставки газа в домовладение.

Удовлетворяя исковые требования частично, суд первой инстанции установил, что газоснабжающая организация возобновила поставку газа после принятия судом обеспечительных мер по иску прокурора, при этом газоснабжение в доме истца отсутствовало в период с 21 октября 2016 г. по 16 января 2017 г.

С учетом данных обстоятельств суд взыскал в пользу И. компенсацию морального вреда, поскольку подача газа не осуществлялась в холодный осенне-зимний период, вследствие чего отсутствовало отопление дома.

При этом суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, отказал в удовлетворении исковых требований М. и С. о компенсации морального вреда, сославшись на то, что на них не распространяются положения Закона о защите прав потребителей, так как последние не являются собственниками жилого дома и абонентами по договору поставки газа с газоснабжающей организацией.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, признавая состоявшиеся судебные постановления вынесенными с нарушением норм материального права и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, руководствовалась положениями ст. 15 Закона о защите прав потребителей, чч. 2 и 3 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации, а также разъяснениями, содержащимися в подп. "а" п. 3 постановления Пленума Верховного Суда от 28 июня 2012 г. N 17, и исходила из того, что граждане, являющиеся членами семьи собственника и проживающие с собственником в принадлежащем ему доме, пользуются услугами по отоплению наряду с собственником, с которым заключен договор на поставку газа.

Из обстоятельств дела следует, что М. и С. являются членами семьи собственника дома И. и проживают вместе с ним в жилом помещении, следовательно, на законном основании пользуются поставляемым обществом газом, являясь потребителями услуги, оказываемой газоснабжающей организацией.

Учитывая, что общество незаконно приостановило поставку газа в дом, в котором проживают истцы, М. и С. также вправе требовать компенсации морального вреда в соответствии с нормами Закона о защите прав потребителей.

В силу ст. 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере. Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

Отказывая в удовлетворении исковых требований о возмещении убытков в виде расходов на приобретение дополнительного электрооборудования, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, сослался на отсутствие причинно-следственной связи между действиями газоснабжающей организации по отключению газоснабжения жилого дома и покупкой обогревателей.

Между тем судами обеих инстанций остались не выясненными такие юридически значимые обстоятельства, как цель и время приобретения истцами указанного электрооборудования.

При таких обстоятельствах выводы суда об отсутствии причинно-следственной связи между покупкой таких товаров и прекращением подачи газа в жилой дом, отопление которого производится с использованием газового котла, признаны ошибочными.

(Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 2 октября 2018 г. N 18-КГ18-181)

10. С заемщика по договору займа, заключенному с микрофинансовой организацией, не может быть взыскана денежная сумма, превышающая предельное значение полной стоимости микрозайма, определяемое Банком России в установленном законом порядке.

Коллекторское агентство обратилось в суд с иском к С. о взыскании задолженности по договору займа.

Судом установлено, что 11 сентября 2015 г. между микрофинансовой организацией и С. заключен договор потребительского займа, в соответствии с которым кредитор передал заемщику денежные средства в сумме 25 000 руб. сроком до 1 октября 2015 г.

За пользование займом заемщик обязался уплачивать проценты в размере 475% годовых от суммы займа, что составляет 1,5% в день (индивидуальные условия договора потребительского займа).

По условиям договора уплата суммы займа и процентов за пользование им производится заемщиком однократно и единовременно в размере 31 825 руб., из них 25 000 руб. - сумма основного долга, 6825 руб. - проценты за пользование займом.

17 июля 2017 г. между микрофинансовой организацией (цедентом) и коллекторским агентством (цессионарием) заключен договор, по которому цедент передал, а цессионарий принял в полном объеме требования к С., возникшие из договора потребительского займа от 11 сентября 2015 г.

С. обязательства по возврату суммы займа и уплате процентов за пользование им не исполнила.

Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, признал правильным расчет ответчиком суммы долга по состоянию на 23 марта 2017 г. в размере 195 990 руб., в том числе основного долга - 24 500 руб. и процентов - 171 490 руб.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, признавая состоявшиеся судебные постановления вынесенными с нарушением норм материального права и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, руководствовалась положениями п. 3 ст. 807 ГК РФ, ч. 2 ст. 3 Федерального закона от 2 июля 2010 г. N 151-ФЗ "О микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях" и ст. 6 Федерального закона от 21 декабря 2013 г. N 353-ФЗ "О потребительском кредите (займе)" в редакции, действовавшей на момент заключения сторонами договора, и указала, что законом установлены ограничения полной стоимости потребительского кредита (займа), предоставляемого микрофинансовой организацией гражданину, предельный размер которой зависит, в частности, от суммы кредита (займа), срока его возврата и наличия либо отсутствия обеспечения по кредиту.

Предельные значения полной стоимости потребительских кредитов (займов), подлежащие применению для договоров, заключенных в IV квартале 2015 года микрофинансовыми организациями с физическими лицами, для потребительских микрозаймов без обеспечения в сумме до 30 000 руб. на срок до 1 месяца были установлены Банком России в размере 906,639% при их среднерыночном значении 679,979%.

Согласно этим значениям полная стоимость микрозайма, предоставленного микрофинансовой организацией С. в сумме 25 000 руб. на срок 21 день, была определена договором в размере 474,5%.

Между тем судом взысканы проценты исходя из указанной выше ставки за пользование кредитом с 11 сентября 2015 г. по 23 марта 2017 г.

При этом судом не учтено, что для потребительских микрозаймов без обеспечения на сумму до 30 000 руб. сроком свыше года предельное значение полной стоимости такого кредита (займа) Банком России установлено в размере 136,024% при среднерыночном значении 102,018%.

Таким образом, с ответчика взыскана денежная сумма, превышающая предельное значение полной стоимости микрозайма, определенное Банком России в установленном законом порядке.

(Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 19 февраля 2019 г. N 80-КГ18-15)

11. Условие договора банковского вклада, заключенного между банком и потребителем, об обязательном досудебном урегулировании споров является ничтожным, как ущемляющее права потребителя.

Ф. обратился в суд с иском к банку о возложении обязанности начислить проценты по вкладу, взыскании штрафа и компенсации морального вреда.

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения апелляционным определением, исковое заявление Ф. оставлено без рассмотрения.

Оставляя иск Ф. без рассмотрения, суды руководствовались абзацем вторым ст. 222 ГПК РФ и исходили из того, что истцом не соблюден досудебный порядок урегулирования спора, предусмотренный условиями договора банковских вкладов, банковских счетов, открываемых физическими лицами в банке, согласно которым все спорные вопросы стороны решают путем переговоров с соблюдением претензионного порядка урегулирования споров, а до подачи данного искового заявления Ф. какую-либо претензию ответчику не направлял.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отменила состоявшиеся по делу определения суда и направила дело для рассмотрения по существу в суд первой инстанции, указав следующее.

В силу п. 1 ст. 422 ГК РФ договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения.

Законом о защите прав потребителей не предусмотрен обязательный досудебный претензионный порядок рассмотрения споров между потребителем и исполнителем услуг, а договорное условие об этом должно рассматриваться как ограничивающее право потребителя на доступ к правосудию. Поскольку такой запрет установлен законом не только для защиты прав конкретного потребителя, но и в целях защиты публичных интересов, оспариваемые условия договора являются ничтожными в силу п. 1 ст. 16 Закона о защите прав потребителей и п. 2 ст. 168 ГК РФ.

(Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2019 г. N 49-КГ18-61)

12. По соглашению сторон кредитного договора может быть изменена очередность погашения только тех требований, которые предусмотрены ст. 319 ГК РФ. Подлежащие уплате по денежному обязательству гражданско-правовые санкции (неустойка, пеня) за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства погашаются после суммы основного долга.

Банк обратился в суд к Д. с иском о взыскании задолженности по кредитному договору, состоящей из текущего долга по кредиту, долга по погашению кредита (просроченный долг), долга по не уплаченным в срок процентам, повышенных процентов за просрочку погашения долга по кредиту, повышенных процентов за просрочку по уплате процентов, а также об обращении взыскания на заложенное имущество и о взыскании судебных расходов.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что банк в нарушение положений ГК РФ незаконно зачислял поступающие от заемщика платежи по кредитному договору в первую очередь в счет погашения неустойки, а также в одностороннем порядке изменил размер процентов за пользование займом и начислял проценты на проценты, что привело к искусственному увеличению кредитной задолженности.

Отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя иск, суд апелляционной инстанции, сославшись на положения ст. 319 и 421 ГК РФ, исходил из того, что требования банка соответствуют условиям заключенного между сторонами кредитного договора, в том числе порядку погашения задолженности, согласованному сторонами и не противоречащему действующему законодательству. В апелляционном определении также указано, что ответчик с требованием о признании недействительными условий кредитного договора не обращался, доказательств иного размера задолженности, а также несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства не представил.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации признала, что апелляционное определение принято с существенным нарушением норм материального и процессуального права по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 319 ГК РФ сумма произведенного платежа, недостаточная для исполнения денежного обязательства полностью, при отсутствии иного соглашения погашает прежде всего издержки кредитора по получению исполнения, затем - проценты, а в оставшейся части - основную сумму долга.

Как разъяснено в п. 37 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2016 г. N 54 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении", по смыслу ст. 319 ГК РФ под упомянутыми в ней процентами понимаются проценты, являющиеся платой за пользование денежными средствами (например, ст. 317.1, 809, 823 ГК РФ). Проценты, являющиеся мерой гражданско-правовой ответственности, например проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, к указанным в ст. 319 ГК РФ процентам не относятся и погашаются после суммы основного долга.

Положения ст. 319 ГК РФ, устанавливающие очередность погашения требований по денежному обязательству, могут быть изменены соглашением сторон. Однако соглашением сторон может быть изменен порядок погашения только тех требований, которые названы в этой статье.

Иная очередность погашения требований по денежному обязательству может быть предусмотрена законом. В частности, к отношениям по договорам потребительского кредита (займа), заключенным после введения в действие Федерального закона от 21 декабря 2013 г. N 353-ФЗ "О потребительском кредите (займе)", подлежит применению очередность погашения требований, предусмотренная ч. 20 ст. 5 данного закона.

С учетом того, что кредитный договор между банком и Д. заключен до введения в действие названного федерального закона, вступившего в силу 1 июля 2014 г., условия кредитного договора должны соответствовать требованиям законодательства, действовавшего на момент его заключения, то есть ст. 319 ГК РФ.

Согласно п. 1 ст. 421 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора.

В силу п. 4 названной статьи условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (ст. 422 ГК РФ). В случаях когда условие договора предусмотрено нормой, которая применяется постольку, поскольку соглашением сторон не установлено иное (диспозитивная норма), стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней. При отсутствии такого соглашения условие договора определяется диспозитивной нормой.

Договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения (п. 1 ст. 422 ГК РФ).

В соответствии с п. 1 ст. 16 Закона о защите прав потребителей условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными.

В силу ст. 168 ГК РФ (в редакции, действовавшей на момент заключения сделки) сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.

Из приведенных законов и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что ранее основной суммы долга погашаются только проценты за пользование денежными средствами, при этом возможность изменения по соглашению сторон очередности погашения требований ограничена только теми требованиями, которые названы в ст. 319 ГК РФ. Подлежащие уплате по денежному обязательству гражданско-правовые санкции (неустойка, пеня) за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства погашаются после суммы основного долга.

Таким образом, принятый судом апелляционной инстанции расчет задолженности Д., произведенный банком и предусматривающий направление поступающих от заемщика денежных средств на погашение штрафных санкций ранее погашения основного долга, не соответствует положениям ст. 319 ГК РФ.

Кроме того, суд апелляционной инстанции не дал оценку тому обстоятельству, что спорный кредитный договор не содержит условий, устанавливающих очередность погашения кредитного обязательства. Анкета заемщика, на основании которой банком производилось направление поступающих от Д. денежных средств на погашение штрафных санкций ранее погашения основного долга, содержит условие о том, что принятие банком данной анкеты не является обязательством банка заключить кредитный договор с поименованным в анкете лицом, при этом сам кредитный договор не содержит указания на то, что анкета является его неотъемлемой частью или приложением.

(Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 27 ноября 2018 г. N 16-КГ18-39)

13. Расходы потерпевшего на проведение независимой экспертизы для определения размера ущерба являются его убытками и подлежат возмещению страховщиком сверх лимита ответственности по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств независимо от того, до или после обращения в страховую компанию была проведена эта экспертиза.

Е. (цессионарий) обратился в суд с иском к страховой организации о взыскании недоплаченного страхового возмещения за повреждение автомобиля, принадлежащего К. (цеденту), неустойки, убытков, штрафа. Размер доплаты страхового возмещения заявлен с учетом результатов независимой экспертизы.

Ответчик с указанным истцом размером ущерба не согласился, в связи с чем по его ходатайству судом была назначена судебная экспертиза.

Заключением экспертов определена стоимость восстановительного ремонта автомобиля с учетом износа.

Разрешая исковые требования, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, с учетом судебного экспертного заключения пришел к выводу об удовлетворении исковых требований в части взыскания невыплаченного страхового возмещения. Поскольку лимит ответственности ответчика в размере 400 000 руб., установленный Федеральным законом от 25 апреля 2002 г. N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" (далее - Закон об ОСАГО), был исчерпан, суд пришел к выводу о том, что с ответчика в пользу истца не могут быть взысканы расходы, связанные с оплатой экспертного заключения.

При этом суд апелляционной инстанции, отклоняя доводы апелляционной жалобы о том, что расходы на проведение независимой экспертизы подлежат взысканию с ответчика сверх лимита ответственности по договору ОСАГО, исходил из того, что стоимость независимой экспертизы, проведенной по инициативе потерпевшего до истечения 5-дневного срока, предусмотренного п. 11 ст. 12 Закона об ОСАГО, подлежит взысканию со страховой компании без учета лимита ответственности по договору страхования лишь в отсутствие ответа страховой организации на требование о выплате страхового возмещения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, признавая апелляционное определение вынесенным с нарушением норм материального права и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, руководствовалась в том числе положениями ст. 12 Закона об ОСАГО, п. 2 ст. 15 ГК РФ, а также п. 23 Обзора практики рассмотрения судами дел, связанных с обязательным страхованием гражданской ответственности владельцев транспортных средств (утвержден Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 22 июня 2016 г.) и исходила из того, что в состав убытков, подлежащих возмещению страховщиком по договору обязательного страхования, может быть включена только стоимость независимой экспертизы (оценки), на основании которой страховщиком осуществляется страховая выплата.

Обращение к независимому эксперту (оценщику) для определения суммы действительного ущерба, необходимое для защиты права истца на получение страхового возмещения в надлежащем размере, обусловлено ненадлежащим исполнением страховщиком своих обязательств по договору страхования.

Согласно п. 1 ст. 393 ГК РФ должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств.

В силу ст. 15 названного кодекса лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере. Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права.

Как установлено судом, ответчик получил претензию истца о доплате страхового возмещения с учетом результатов независимой экспертизы, однако оставил ее без удовлетворения.

Суд, оценив представленные по делу доказательства, в том числе заключение эксперта, проводившего по делу судебную экспертизу, пришел к выводу о ненадлежащем исполнении страховщиком своих обязанностей и взыскал с него в пользу истца невыплаченное страховое возмещение в пределах установленного законом лимита.

В связи с этим затраты по проведению независимой экспертизы фактически являются убытками истца, причиненными ненадлежащим исполнением обязанностей страховщиком, а следовательно, ее стоимость подлежит взысканию со страховщика без учета лимита ответственности по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств. Тот факт, что независимая экспертиза проведена до обращения в страховую компанию, сам по себе правового значения не имеет.

(Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 14 августа 2018 г. N 53-КГ18-14)

14. По общему правилу, страховое возмещение в виде ремонта должно обеспечивать сохранение гарантии на застрахованное транспортное средство.

К. обратился в суд к страховой организации с иском о возложении обязанности произвести восстановительный ремонт принадлежащего истцу на праве собственности автомобиля у официального дилера с применением оригинальной запасной части, взыскании компенсации морального вреда и расходов на оплату услуг представителя.

В обоснование требований истец указал на то, что между ним и ответчиком заключен договор добровольного страхования автомобиля, в период действия которого застрахованный автомобиль получил повреждения, в том числе лобового стекла. Страховщик признал данный случай страховым и выдал К. направление на замену лобового стекла в СТОА, где истцу предложили установить неоригинальное лобовое стекло. Не согласившись на это, К. обратился в страховую организацию с заявлением о замене сервисного центра на дилерский, в чем ему было отказано.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, исходил из того, что сторонами договора страхования согласована выплата страхового возмещения в виде ремонта на СТОА по выбору страховщика, в том числе и на СТОА, не являющейся официальным дилером.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, признавая состоявшиеся по делу судебные постановления вынесенными с нарушением норм материального права и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, руководствовалась положениями ст. 309 и 929 ГК РФ, п. 4 ст. 10 Закона Российской Федерации от 27 ноября 1992 г. N 4015-1 "Об организации страхового дела в Российской Федерации" и исходила из того, что условиями договора страхования имущества может быть предусмотрена замена выплаты страхового возмещения компенсацией ущерба в натуральной форме, в том числе посредством приведения имущества в состояние, в котором оно находилось до наступления страхового случая.

По смыслу названных норм материального права, если иное не установлено законом, иными правовыми актами либо договором и не вытекает из обычаев делового оборота или иных обычно предъявляемых требований, страховое возмещение в виде ремонта автомобиля должно обеспечивать приведение его в первоначальное состояние, в том числе с соблюдением условий, при которых сохраняется гарантия на этот автомобиль.

Данные положения закона применительно к обстоятельствам рассматриваемого дела судом учтены и применены не были.

Как установлено судом, страховщик обязался при наступлении предусмотренного в договоре страхового случая возместить К. причиненные вследствие этого события убытки путем осуществления восстановительного ремонта транспортного средства на станции технического обслуживания автомобилей по своему выбору.

Однако согласно гарантийному сертификату, полученному истцом при покупке автомобиля, гарантия производителя не распространяется на недостатки, вызванные использованием неоригинальных запасных частей, аксессуаров, проведением периодического технического обслуживания или ремонтом, выполненным не у официального дилера.

В ст. 431 ГК РФ предусмотрено, что при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом (ч. 1). Если правила, содержащиеся в части первой данной статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи, последующее поведение сторон (ч. 2).

Таким образом, при рассмотрении данного дела суду в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 56 ГПК РФ, применяя правила толкования договора, предусмотренные ст. 431 ГК РФ, надлежало установить, содержит ли заключенный сторонами договор страхования условие о том, что восстановительный ремонт автомобиля не обеспечивает сохранение на него гарантии.

При этом также следовало иметь в виду, что в соответствии с п. 1 ст. 10 Закона о защите прав потребителей на исполнителя возложена обязанность предоставить потребителю необходимую и достоверную информацию об услуге, обеспечивающую возможность свободного и правильного выбора услуги потребителем, исключающего возникновение у последнего какого-либо сомнения относительно правил и условий ее эффективного использования.

(Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 15 мая 2018 г. N 5-КГ18-7)

15. Право на штраф за отказ добровольно удовлетворить законные требования потребителя может перейти по договору цессии после его присуждения цеденту-потребителю, а также в случае, когда в результате уступки цессионарий сам становится потребителем.

А. обратился в суд с иском к страховщику о взыскании страхового возмещения в размере 19 875 000 руб., процентов за неправомерное удержание денежных средств, компенсации морального вреда, а также штрафа в размере пятидесяти процентов от суммы, присужденной судом в пользу потребителя.

Определением суда в порядке процессуального правопреемства А. заменен на Я. в части требований о взыскании страхового возмещения в размере 3 000 000 руб., уступленных ему истцом А. по договору цессии.

Ответчик против иска возражал, ссылаясь на отсутствие страхового случая.

Разрешая спор, суд первой инстанции, оценив представленные по делу доказательства, руководствуясь положениями ст. 934, 943 и 964 ГК РФ, а также нормами Закона Российской Федерации от 27 ноября 1992 г. N 4015-1 "Об организации страхового дела в Российской Федерации", не нашел оснований для освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения и пришел к выводу о том, что в пользу А. подлежит взысканию сумма страхового возмещения в размере 16 875 000 руб. - за вычетом уступленного Я. требования, а также проценты за неправомерное пользование чужими денежными средствами, компенсация морального вреда и штраф со взысканных сумм, сниженный на основании ст. 333 ГК РФ.

Суд первой инстанции также взыскал с ответчика в пользу Я. сумму по уступленному ему А. требованию в размере 3 000 000 руб.

Изменяя решение суда первой инстанции в части взыскания в пользу А. штрафа, суд апелляционной инстанции указал на то, что страховая компания с заявлением о снижении штрафа на основании ст. 333 ГК РФ не обращалась, в связи с чем взыскал с ответчика в пользу А. штраф в размере 50% от присужденной ему судом суммы.

Кроме того, судом апелляционной инстанции в пользу Я. также взыскан штраф в размере 1 500 000 руб. - 50% от присужденной ему денежной суммы.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, отменяя апелляционное определение в части взыскания штрафа в пользу Я. и принимая в этой части новое судебное постановление об отказе во взыскании штрафа, руководствовалась п. 1 ст. 330, п. 1 ст. 382, ст. 384 ГК РФ, а также разъяснениями, содержащимися в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2017 г. N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки", и указала, что, по общему правилу, право (требование) на неустойку (штраф, пеню), обеспечивающую исполнение обязательства, может быть уступлено как вместе с требованием по основному обязательству, так и отдельно от него, как после нарушения должником основного обязательства, так и до такого нарушения.

Однако при разрешении вопроса об уступке права (требования) в отношении штрафа, предусмотренного Законом о защите прав потребителей, следует учитывать установленные законом особенности присуждения этого штрафа.

В соответствии с абзацем третьим преамбулы Закона о защите прав потребителей потребителем является гражданин, имеющий намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий или использующий товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности.

Согласно п. 6 ст. 13 Закона о защите прав потребителей при удовлетворении судом требований потребителя, установленных законом, суд взыскивает с изготовителя (исполнителя, продавца, уполномоченной организации или уполномоченного индивидуального предпринимателя, импортера) за несоблюдение добровольного порядка удовлетворения требований потребителя штраф в размере пятидесяти процентов от суммы, присужденной судом в пользу потребителя.

В п. 46 постановления Пленума Верховного Суда от 28 июня 2012 г. N 17 разъяснено, что при удовлетворении судом требований потребителя в связи с нарушением его прав, установленных Законом о защите прав потребителей, которые не были удовлетворены в добровольном порядке изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером), суд взыскивает с ответчика в пользу потребителя штраф независимо от того, заявлялось ли такое требование суду.

Таким образом, в отличие от общих правил начисления и взыскания неустойки (штрафа, пени) право на присуждение предусмотренного п. 6 ст. 13 Закона о защите прав потребителей штрафа возникает не в момент нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером) обязанности добровольно удовлетворить законные требования потребителя, а в момент удовлетворения судом требований потребителя и присуждения ему денежных сумм.

При этом такой штраф взыскивается судом и без предъявления потребителем иска о его взыскании.

Необходимым условием для взыскания данного штрафа является не только нарушение изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером) права потребителя на добровольное удовлетворение его законных требований, но и присуждение судом каких-либо денежных сумм потребителю, включая основное требование, убытки, неустойку и компенсацию морального вреда.

Требования о присуждении потребителю штрафа не могут быть заявлены и удовлетворены отдельно от требований о присуждении ему денежных сумм. Объем такого штрафа определяется не в момент нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером) обязанности добровольно удовлетворить законные требования потребителя, а в момент присуждения судом денежных сумм потребителю и зависит не от обстоятельств нарушения названной выше обязанности (объема неисполненных требований потребителя, длительности нарушения и т.п.), а исключительно от размера присужденных потребителю денежных сумм, однако он может быть уменьшен по общим правилам ст. 333 ГК РФ.

Таким образом, право на предусмотренный п. 6 ст. 13 Закона о защите прав потребителей штраф может перейти по договору цессии после его присуждения цеденту-потребителю либо в том случае, когда в результате цессии цессионарий сам становится потребителем оказываемой должником услуги или выполняемой им работы.

В связи с изложенным в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 декабря 2017 г. N 58 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" применительно к сходным правоотношениям дано толкование п. 6 ст. 13 Закона о защите прав потребителей и, в частности, разъяснено, что права потерпевшего на возмещение вреда жизни и здоровью, на компенсацию морального вреда и на получение предусмотренного п. 3 ст. 16.1 Закона об ОСАГО и п. 6 ст. 13 Закона о защите прав потребителей штрафа, а также права потребителя, предусмотренные п. 2 ст. 17 Закона о защите прав потребителей, не могут быть переданы по договору уступки требования (ст. 383 ГК РФ).

В то же время присужденные судом суммы компенсации морального вреда и предусмотренного п. 3 ст. 16.1 Закона об ОСАГО и п. 6 ст. 13 Закона о защите прав потребителей штрафа могут быть переданы по договору уступки требования любому лицу (п. 71 указанного постановления Пленума).

По данному делу согласно установленным судом обстоятельствам Я. потребителем услуги по договору страхования не являлся, к нему по договору цессии перешло лишь право на часть денежной суммы, полагавшейся выплате А. в качестве страхового возмещения после наступления страхового случая.

Потребителю услуги по договору страхования А. присуждена денежная сумма, с которой судом апелляционной инстанции ему был взыскан штраф в размере пятидесяти процентов этой суммы.

(Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 28 мая 2019 г. N 5-КГ19-52)