практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 71462/17 "Кочергин против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 24 сентября 2019 года), в котором было установлено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, выразившееся в непропорциональном вмешательстве в имущественные права заявителя ввиду вынесения судом решения о прекращении права собственности заявителя - добросовестного приобретателя недвижимого имущества.

Суд, прежде всего, отметил, что гражданский процесс, результатом которого стала утрата заявителем права собственности на квартиру, был инициирован В.Н., который добивался восстановления своих прав на проживание в квартире. Когда администрация города получила из районного суда уведомление о рассмотрении дела, она не подала отдельный иск в отношении квартиры и решила не присутствовать на слушании. Суд также счел - несмотря на то, что внутригосударственные суды признали право муниципального образования на квартиру, это было сделано с единственной целью возврата квартиры В.Н. (пункт 29 постановления). С учетом вышеизложенного Суд пришел к выводу, что настоящее дело касается по существу спора между сторонами - частными лицами. В этой связи он повторил - такие споры сами по себе не предполагают ответственности государства по статье 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Соответственно, задача Суда в указанном деле заключалась не в оценке того, отвечало ли разрешение внутригосударственными судами спора между В.Н. и заявителем внутригосударственному законодательству, а в проверке того, не были ли соответствующие решения произвольными или явно необоснованными.

Суд также повторил: его юрисдикция по проверке правильности толкования и применения внутригосударственного права является ограниченной, и его функция не состоит в том, чтобы подменять собой национальные суды. Суд сослался на свою устоявшуюся практику, согласно которой обязанностью Суда в соответствии со статьей 19 Конвенции является обеспечение соблюдения конвенционных обязательств, принятых Договаривающимися государствами. В частности, в его задачи не входит исправление фактических или правовых ошибок, предположительно допущенных национальным судом, если только они не нарушили права и свободы, защищаемые Конвенцией. Поэтому он ограничился рассмотрением того, не были ли решения национальных судов произвольными или явно необоснованными (пункт 32 постановления).

Суд придал особое значение тому факту, что на момент рассмотрения исковых требований В.Н. местонахождение его брата А.Н., который продал квартиру заявителю и получил за нее деньги, не было известно. В результате А.Н. не был уведомлен о ведущемся гражданском споре и не принимал участия в разбирательстве. Районный суд не смог установить принадлежащее ему имущество. Также суд не указал какой-либо другой способ обеспечения исполнения постановления в части, касающейся возврата денег от А.Н. заявителю (пункт 33 постановления).

Следовательно, Суд счел: судебным властям с самого начала было очевидно, что вероятность того, что заявитель сможет получить какие-либо деньги от А.Н. являлась ничтожной. Тем не менее они расторгли договор купли-продажи между А.Н. и заявителем, лишив заявителя его имущества без возможности получить что-либо взамен. По мнению Суда, решение о лишении заявителя его имущества без какой-либо компенсации наложило на него чрезмерное бремя (пункт 34 постановления).

Суд также отметил: "национальные суды прямо отказались признать добросовестность заявителя, что не позволило ему сохранить свое право собственности на квартиру, отметив, в частности, что он не проверил действительность представленных А.Н. документов. В то же время они закрыли глаза на такое же упущение со стороны муниципальных властей, которые признали эти документы действительными и одобрили передачу права собственности на квартиру А.Н., а затем заявителю. В этой связи Суд напом[нил] - государство должно нести ответственность за последствия ошибок, допущенных органами государственной власти, и [эти] ошибки не должны устраняться за счет пострадавших физических лиц... Поэтому он посчитал, что постановление об исправлении упущения со стороны муниципальных и региональных властей за счет заявителя также [возложило] на него чрезмерное бремя" (пункт 35 постановления).

Суд пришел к следующему выводу: решение судебных органов лишить заявителя права собственности на квартиру без возможности вернуть деньги, которые он заплатил за нее, и исправить ошибки со стороны муниципальных и региональных властей за счет заявителя, носило произвольный характер.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 4031/16 "Атрошенко против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 23 октября 2018 года), которым также было установлено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, выразившееся в непропорциональном вмешательстве в имущественные права заявителя ввиду вынесения судом решения о прекращении права собственности заявителя - добросовестного приобретателя недвижимого имущества.

Суд с самого начала отметил: он "неоднократно рассматривал дела, в которых российские государственные органы или органы местного самоуправления успешно добивались изъятия недвижимого имущества у действующих добросовестных собственников в связи с установлением того, что такое недвижимое имущество должно считаться бесхозным, а также установления мошеннических действий в ходе одной из ранее заключенных сделок... Изучив конкретные обстоятельства и процедуры обеспечения государством законности сделок между физическими лицами, Европейский Суд отметил следующее - данные обстоятельства и процедуры находятся в исключительной компетенции государства и что процессуальные недостатки в этих процедурах (которые не позволили государству получить право собственности на бесхозное имущество) не могут быть устранены за счет добросовестных собственников. Кроме того, Европейский Суд пришел к выводу: восстановление имущественных прав государства или органа местного самоуправления при отсутствии какой-либо компенсации добросовестным собственникам налагает на таких собственников индивидуальное и чрезмерное бремя, а также нарушает справедливый баланс интересов общества и права заявителей на беспрепятственное пользованием своим имуществом" (пункт 29 постановления).

В обстоятельствах указанного дела Европейский Суд не усмотрел оснований для иных выводов. Он отметил, что город не мог получить право собственности на комнаты, которые должны были считаться выморочным имуществом после смерти Н., в результате мошенничества, совершенного М., и последующей перепродажи комнат заявителю. В этой связи Суд подчеркнул - государственные регистрационные органы должны были убедиться в том, что передача права собственности на недвижимое имущество от Н. в пользу Я., а затем от Я. в пользу заявителя, была осуществлена в соответствии с законодательством. Однако несмотря на расследование, которое проводилось по уголовному делу в отношении М. и наложение ареста на комнаты районным судом, регистрирующий орган оставил без внимания продажу этих комнат заявителю. Власти не предоставили никакого объяснения в этом отношении (пункт 30 постановления) <12>.

--------------------------------

<12> Как усматривалось из текста постановления, 29 декабря 2007 года Н., владелец двух комнат, подписал договор дарения в отношении этих комнат в пользу Я. Управление Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии зарегистрировало договор дарения и право Я. на эти комнаты.

В неустановленный день Следственный комитет РФ начал расследование по уголовному делу в связи с действиями М., который подозревался в том, что обманным путем заставил Н. подписать договор дарения в пользу Я.

2 июня 2008 года Я. продала комнаты заявителю. Согласно договору купли-продажи заявитель заплатил за эти комнаты 300 000 рублей.

11 июля 2008 года Преображенский районный суд г. Москвы вынес постановление об аресте этих комнат в рамках расследования уголовного дела в отношении М. по обвинению в мошенничестве.

16 июля 2008 года Росреестр зарегистрировал договор купли-продажи между Я. и заявителем и право собственности заявителя на комнаты.

Суд также отметил, что власти не дали объяснение тому, почему вопреки интересам общества в удовлетворении потребностей лиц, ожидающих получение социального жилья, городские власти решили не добиваться признания своего права на комнаты в 2010 году, когда М. был признан виновным в совершении мошенничества, а владелец комнат Н. скончалась. В связи с этим Суд напомнил: "когда на кону стоит вопрос общественного интереса, на органы государственной власти возлагается обязательство действовать с соблюдением сроков, надлежащим образом и с особой слаженностью...". С учетом обстоятельств, подача иска в отношении заявителя, который являлся добросовестным приобретателем комнат, спустя примерно четыре с половиной года едва ли представляется обоснованным (пункт 31 постановления).

В данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что риск, связанный с отменой права собственности на квартиру вследствие указанного бездействия органов, созданных специально для недопущения мошенничества при совершении операций с недвижимостью, не мог быть возложен на заявителя. Суд напомнил, что государство должно отвечать за последствия ошибок, допущенных органами государственной власти, и ошибки не должны устраняться за счет пострадавших физических лиц. Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу - утрата заявителем права собственности на комнаты и их передача в государственную собственность в отсутствие какой-либо компенсации привели к возложению на заявителя несоразмерного и чрезмерного бремени. Следовательно, было допущено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 54322/14 "Сергунин и другие против Российской Федерации" и по 2 другим жалобам (вынесено и вступило в силу 9 октября 2018 года), которым установлены, также как и в вышеприведенных постановлениях, нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, выразившиеся в непропорциональном вмешательстве в имущественные права заявителей ввиду вынесения судами решений о прекращении прав собственности заявителей - добросовестных приобретателей недвижимого имущества <13>.

--------------------------------

<13> Заявители жаловались на то, что были лишены своего недвижимого имущества в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Европейский Суд вновь обратил внимание на то, что он "неоднократно рассматривал дела, в которых российское органы местного самоуправления, являющиеся изначальными собственниками недвижимого имущества, добивались изъятия недвижимого имущества у действующих добросовестных приобретателей по итогам установления мошеннических действий в ходе одной из ранее заключенных сделок... Изучив конкретные обстоятельства и процедуры отчуждения имущества государством у физических лиц, Европейский Суд отметил - данные обстоятельства и процедуры находятся в исключительной компетенции государства и процессуальные недостатки, которые привели к утрате государством недвижимого имущества, не могут быть устранены за счет добросовестных приобретателей. Кроме того, Европейский Суд пришел к выводу, что восстановление имущественных прав государства или органа местного самоуправления при отсутствии какой-либо компенсации добросовестным приобретателям налагает на таких собственников индивидуальное и чрезмерное бремя, а также нарушает справедливый баланс интересов общества и права заявителя на беспрепятственное пользование своим имуществом" (пункт 40 постановления).

В обстоятельствах указанного дела Европейский Суд не усмотрел оснований для иных выводов. Суд указал, что участки земли перестали являться собственностью органов местного самоуправления в результате мошеннических действий, совершенных физическими лицами. Кроме того, Европейский Суд отметил наличие действующих гарантий для смены собственников земли в соответствии с требованиями внутригосударственного права. Законность каждой операции и права собственности на определенные земельные участки были предметом контроля соответствующих регистрационных органов. Однако власти не пояснили, почему данные гарантии не помогли выявить факты мошенничества и обеспечить защиту интересов органов местного самоуправления. В таких обстоятельствах Суд не мог не прийти к заключению, что именно неправильная процедура регистрации привела к утрате права собственности органов местного самоуправления в отношении земельных участков (пункт 41 постановления).

Суд также подчеркнул: "органы местного самоуправления не выплатили заявителям какой-либо компенсации при изъятии их имущества. Суд согла[сился], что... заявители имели возможность покрыть свои издержки путем подачи иска о возмещении убытков в отношении продавцов земельных участков. Однако власти, в сущности, предлага[ли] заявителям переложить свое бремя на других добросовестных приобретателей, являющихся частными лицам, и Суду трудно понять, как именно это... способствова[ло] [бы] достижению баланса между интересами общества и необходимостью защиты прав граждан" (пункт 42 постановления).

С учетом вышеприведенных доводов Суд счел, что риск, связанный с отменой права собственности на земельные участки вследствие бездействия органов, созданных специально для недопущения мошенничества при совершении сделок с недвижимостью, не мог быть возложен на заявителей. Европейский Суд напомнил - ошибки и недоработки органов государственной власти призваны рассматриваться в интересах пострадавших лиц. Иными словами, государство должно нести ответственность за последствия ошибок, допущенных органами государственной власти, а недоработки не должны устраняться за счет пострадавших физических лиц. Суд пришел к выводу, что в настоящем деле отмена права собственности на земельные участки и их передача органам местного самоуправления привели к возложению на заявителей несоразмерного и чрезмерного бремени. Следовательно, было допущено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Что касается требования С., которое касалось восстановления его права собственности на земельный участок, Суд принял во внимание, что он установил факт нарушения прав С., гарантированных статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Суд счел, что между установленными нарушениями и предполагаемым ущербом существует явная связь. Суд согласился - право собственности заявителя на земельный участок должно быть восстановлено. Таким образом, заявитель будет поставлен (насколько это возможно) в ситуацию, аналогичную той, в которой он находился бы при отсутствии нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. В качестве альтернативы, если восстановление права собственности С. на земельный участок невозможно, власти должны будут гарантировать, что он получит эквивалентный земельный участок (пункт 50 постановления).

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 5799/13 "Фахрутдинова против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 9 октября 2018 года), которым также установлено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, выразившееся в непропорциональном вмешательстве в имущественные права заявительницы ввиду вынесения судом решения о прекращении права собственности заявительницы - добросовестного приобретателя недвижимого имущества.

Суд обратил внимание на то, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции включает три четких правила: первое правило, изложенное в первом предложении первого параграфа, носит общий характер и излагает принцип беспрепятственного пользования имуществом; второе правило, приведенное во втором предложении первого абзаца, затрагивает тему лишения имущества и устанавливает определенные условия для его осуществления; третье правило, приведенное во втором параграфе, признает, что Договаривающиеся Государства имеют право, среди прочего, осуществлять контроль над использованием имущества в соответствии с общими интересами (пункт 31 постановления). Суд счел, что конкретные обстоятельства дела не позволили отнести его к категории, охватываемой вторым предложением первого параграфа или вторым абзацем статьи 1 Протокола N 1, и, поэтому Суд оценил оспариваемые факты в свете общего правила, изложенного в первом предложении первого параграфа статьи 1 Протокола N 1.

Суд напомнил: "самое важное и первое требование статьи 1 Протокола N 1 заключается в том, что любое вмешательство со стороны органов государственной власти в беспрепятственное пользование имуществом должно быть законным: второе предложение первого абзаца разрешает лишение имущества только "в соответствии с условиями, предусмотренными законом", в то время как второй абзац признает, что государства имеют право осуществлять контроль над использованием имущества путем применения законов... Суд также напомнил - его полномочия по пересмотру соответствия оспариваемых действий национальному законодательству ограничены, и Суд не имеет цели занять место внутригосударственных судов. Однако это не освобождает Суд от необходимости определить, соответствовало ли рассматриваемое вмешательство требованиям статьи 1 Протокола N 1" (пункт 33 постановления). Поэтому Суд изучил, соответствовало ли вмешательство в имущественные права заявительницы законодательству, и рассмотрел довод властей о том, что, в соответствии с законом, (1) заявительница не должна была иметь в собственности этот земельный участок, учитывая, что водоемом, находящимся на территории участка, могло владеть только государство, и (2) внутригосударственные суды правомерно прекратили права на земельный участок у заявительницы и передали его государству.

Суд отметил следующее - общие правила в отношении принудительной передачи собственности, которая не может принадлежать частному лицу, в пользу государства, изложены в статье 238 Гражданского кодекса Российской Федерации. Соответствующие положения предусматривают, что такая собственность подлежит обязательному выкупу государством по цене, установленной судом (пункт 35 постановления).

Суд обратил внимание, что в данном деле заявительница не получила какой-либо компенсации от властей, которые восстановили свое право собственности на земельный участок на том основании, что земельным участком могло владеть только государство. Судебные власти, рассмотревшие спор, не предоставили каких-либо объяснений, почему соответствующие гражданско-правовые положения не применялись в деле заявительницы или, иными словами, почему заявительница не имела права доступа к такой компенсации от государства (пункт 36 постановления). Что касается довода властей о том, почему заявительница купила данный земельный участок недобросовестно, Суд отметил, что на это сослались впервые во время разбирательства в Суде; внутригосударственные суды не упоминали этого в своих постановлениях. Соответственно, Суд счел этот довод несостоятельным.

Суд резюмировал, что передача земельного участка, которым владела заявительница, государству не соответствовала национальному законодательству и, таким образом, была незаконной.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод решения Европейского Суда по жалобе N 5582/12 "Фокс против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 16 октября 2018 года), которым также было установлено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, выразившееся в непропорциональном вмешательстве в имущественные права заявителя ввиду вынесения судом решения о прекращении права собственности заявителя - добросовестного приобретателя недвижимого имущества.