практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 61689/16 и по 3 другим жалобам "А.Н. и другие против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 23 октября 2018 года), которым установлено нарушение статьи 3 Конвенции связи с высылкой заявителей в государства их гражданской принадлежности (в Республику Узбекистан и в Республику Таджикистан) <15>.

--------------------------------

<15> Заявители жаловались на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с нерассмотрением национальными властями их заявлений о наличии угрозы жестокого обращения с ними в случае высылки в государства их национальной принадлежности и возможности подвергнуться такому обращению в случае высылки.

Европейский Суд уже приходил к выводу о том, что лица, выдачи которых требовали власти Узбекистана или Таджикистана в связи с предъявленными им обвинениями в совершении преступлений по соображениям религиозного или политического характера, входят в уязвимую группу лиц, которые в случае высылки на родину действительно могут быть подвергнуты обращению, противоречащему статье 3 Конвенции (пункт 17 постановления).

Европейский Суд счел бесспорным тот факт, что заявители в ходе производства по делам о выдаче и выдворении неоднократно делали конкретные заявления о преследовании за религиозно-экстремистскую деятельность и о наличии угрозы жестокого с ними обращения. В предъявленном властями Узбекистана и Таджикистана обвинении указывалось - заявители обвинялись в совершении преступлений по соображениям религиозного и политического характера. Таким образом, власти Узбекистана и Таджикистана прямо указывали на их причастность к группам лиц, в отношении которых уже было признано наличие угрозы недопустимого обращения (пункт 18 постановления). Европейский Суд убедился в том, что заявители представили властям основания, достаточные для того, чтобы поверить в наличие в отношении них угрозы жестокого обращения в государствах национальной принадлежности.

После того, как Европейский Суд пришел к выводу, что заявители представили властям убедительные и хорошо обоснованные заявления о реально существующей в отношении них угрозе подвергнуться обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, Суд должен был рассмотреть вопрос выполнения властями своего обязательства надлежащим образом рассмотреть данное заявление с учетом достаточных соответствующих материалов.

Применительно к указанным делам Европейский Суд пришел к заключению, что в ходе производства по делам о выдаче и выдворении российские власти не провели тщательную проверку утверждений заявителей о наличии в отношении них угрозы подвергнуться на родине жестокому обращению. Европейский Суд установил это на основании легкости, с которой суды отклонили утверждения заявителей. Неубедительным выглядело и то доверие, которое суды демонстрировали по отношению к гарантиям узбекских и таджикских властей, изложенным с использованием стандартных формулировок, при том, что аналогичные заверения неоднократно ранее признавались Европейским Судом неудовлетворительными (пункт 22 постановления).

Европейский Суд резюмировал - власти не рассмотрели утверждения заявителей должным образом с учетом достаточных соответствующих материалов, несмотря на то, что они обосновали свои утверждения о возможном применении к ним жестокого обращения на родине. В результате этого упущения высылка заявителей стала возможной (пункт 24 постановления).

Европейский Суд отметил: "ни в замечаниях сторон, ни в рассмотренных ранее соответствующих материалах, взятых из независимых международных источников...., нет никаких оснований для вывода о том, что в системе уголовной юстиции Таджикистана или Узбекистана или в обращении с лицами, которым предъявлены обвинения в совершении преступлений [по соображениям] религиозного или политического характера, произошли положительные изменения" (пункт 26 постановления).

Изучив должным образом имеющиеся в его распоряжении материалы, Суд пришел к выводу о том, что санкционирование высылки заявителей на родину подвергло их реальной угрозе обращения, нарушающего статью 3 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступили копии неофициальных переводов постановлений Европейского Суда по жалобам:

N 59609/17 и по 2 другим жалобам "Б.У. и другие против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 22 января 2019 года);

N 36321/16 "О.О. против Российской Федерации" (вынесено 21 мая 2019 года, вступило в силу 21 августа 2019 года);

N 67485/17 и N 24014/18 "Р.Р. и А.Р. против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 8 октября 2019 года);

N 65122/17 и N 13280/18 "С.Б. и С.З. против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 8 октября 2019 года),

которыми также установлено нарушение статьи 3 Конвенции ввиду выдачи (выдворения) заявителей в государства их гражданкой принадлежности (в Республику Узбекистан и в Республику Таджикистан).

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 3598/10 "Кислов против Российской Федерации" (вынесено 9 июля 2019 года, вступило в силу 9 октября 2019 года), в котором признана необоснованной жалоба заявителя на предполагаемые нарушения статей 3 и 6 Конвенции в случае его выдачи в Республику Беларусь <16>.

--------------------------------

<16> Заявитель жаловался на то, что он подвергался и оставался подверженным риску жестокого обращения в Республике Беларусь в нарушение статьи 3 Конвенции в случае его выдачи в это государство. Заявитель также утверждал - он не располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении описанных выше жалоб, что нарушало статью 13 Конвенции.

Заявитель также утверждал следующее - он был приговорен к лишению свободы в Республике Беларусь в результате разбирательства, которое представляло собой грубый отказ в правосудии. Таким образом, его выдача для отбывания наказания привела бы к нарушению статьи 6 Конвенции. Кроме того, он не располагал эффективными средствами правовой защиты по этой жалобе, в частности, учитывая, что суды не рассмотрели его связанные жалобы.

Суд установил, что разбирательство по вопросу о выдаче в Российской Федерации имело место в 2009 и 2010 годах. После этого заявитель скрывался от преследования. В период с 2010 по 2013 год он добивался пересмотра в порядке надзора приговора от 2005 года в Минском городском суде и в Верховном Суде Республики Беларусь. В 2016 году Суд удовлетворил ходатайство заявителя в соответствии с правилом 39 Регламента Суда и стороны представили свои замечания в Суд.

Суд отметил: "[е]сли заявитель еще не был выслан из государства-ответчика, существенным моментом для оценки должен быть момент рассмотрения данного дела Судом. Полная и дальнейшая оценка необходима, когда [требуется] принять во внимание информацию, которая стала известна после принятия окончательного решения внутригосударственными органами власти. Поскольку характер ответственности государств-участников в соответствии со статьями 3 и 6 [Конвенции] в делах такого рода заключается в действии, когда лицо подвергается риску жестокого обращения или подвергается "грубому отказу в правосудии" или его прямым последствиям, то наличие риска и упомянутые выше последствия должны оцениваться в первую очередь с учетом тех фактов, которые были известны или должны были быть известны государству-участнику на момент высылки" (пункт 77 постановления). Суд оценил утверждения, выдвинутые в соответствии со статьей 3 Конвенции, и утверждения, относящиеся к необходимости отбывания наказания в виде лишения свободы сроком на четыре года, назначенного после "вопиющего отказа в правосудии". Однако, по мнению Суда, важно было обратить внимание и на более ранние события, в частности, произошедшие между постановлениями российских судов об оставлении без изменений постановления о выдаче и данной оценкой.

Суд обратился к общим принципам толкования статьи 3 Конвенции в аспекте разрешения вопросов выдачи, изложенным в постановлении по делу "Мамажонов против Российской Федерации", и которые могли быть резюмированы следующим образом:

"128.... высылка Договаривающимся государством может привести к возникновению вопроса в соответствии со статьей 3 Конвенции и, следовательно, повлечь за собой ответственность этого государства в соответствии с Конвенцией, если были продемонстрированы серьезные основания полагать, что данное лицо в случае высылки столкнется с реальной угрозой подвергнуться обращению, противоречащему статье 3 Конвенции...

129. Оценка того, имеются ли веские основания полагать, что заявитель может быть подвергнут обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, неизбежно требует, чтобы Европейский Суд оценил условия в принимающем государстве с точки зрения норм данного положения Конвенции... Эти стандарты подразумевают, что жестокое обращение, с которым, как утверждает заявитель, он столкнется в случае возвращения, должно достигнуть минимального уровня жестокости, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Оценка этой минимальной степени, по своей сути, относительна и зависит от всех обстоятельств дела...

130. При определении того, было ли продемонстрировано, что заявителю в случае выдачи угрожает реальная опасность пострадать от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, Суд рассмотрит данный вопрос в свете всех представленных ему материалов, либо, в случае необходимости, материалов, полученных им по собственной инициативе... Поскольку характер ответственности Договаривающихся государств согласно статье 3 Конвенции по делам такого рода заключается в действии, подвергающем лицо угрозе жестокого обращения, факт существования угрозы должен оцениваться, прежде всего, с учетом тех фактов, которые были известны или должны были быть известны Договаривающемуся государству во время выдачи. Такая информация может представлять ценность при подтверждении или опровержении оценки, данной государством-участником касаемо обоснованности опасений заявителя...

131. Принципиальным для заявителя является то, что он должен представить доказательства, подтверждающие, что имеется реальной риск подвергнуться обращению, противоречащему нормам статьи 3 [Конвенции], если будут реализованы вмененные меры... Когда такие признаки имеются, обязанность [в]ластей заключается в том, чтобы развеять любые сомнения на этот счет...

132. Что касается общей ситуации в конкретной стране, Суд постановил по нескольким делам, что он может придать определенное значение информации, содержащейся в последних докладах независимых международных организаций по защите прав человека или неправительственных организаций... Кроме того, при оценке вероятности жестокого обращения в стране, требующей выдачи, Суд рассматривает общую ситуацию в данной стране, учитывая любые свидетельства улучшения или ухудшения положения в области прав человека в целом или в отношении конкретной группы или территории, которые могут быть существенными для личных обстоятельств заявителя...

133. При этом ссылки на общую проблему, касающуюся соблюдения прав человека в конкретном государстве, сами по себе не могут служить основанием для отказа в выдачи. В случае, если имеющиеся в распоряжении Европейского Суда источники содержат описание общего положения дел, конкретные утверждения заявителя по определенному делу требуют подтверждения другими доказательствами, со ссылкой на его личные обстоятельства в обоснование своих опасений относительно жестокого обращения...

134. В деле, где заверения даны принимающей страной, они представляют собой дополнительный фактор, который будет рассмотрен Судом. Однако сами по себе они не являются достаточными для обеспечения надлежащей защиты от риска жестокого обращения. Существует обязательство изучить вопрос о том, предоставляют ли заверения, при их практическом применении, достаточные гарантии того, что заявитель будет защищен от риска жестокого обращения. Вес, который следует придавать данным заверениям принимающего государства, зависит в каждом случае от обстоятельств, главенствующих в данное время.

135. Что касается стандарта пересмотра жалоб на жестокое обращение на национальном уровне, Суд должен получить подтверждение того, что оценка, произведенная властями договаривающейся стороны, является адекватной и опирается на достаточные национальные материалы, а также на материалы, полученные из других надежных источников, таких как, например, другие Договаривающиеся государства или государства, не являющиеся сторонами Конвенции, учреждения системы Организации Объединенных Наций и авторитетные неправительственные организации...".

Суд отметил - определенная степень спекуляции допускается с предупредительной целью статьи 3 Конвенции; это не является вопросом требования от соответствующих лиц предоставить четкое доказательство по их жалобе, что они подвергнутся недопустимому обращению. Если такое доказательство представлено, то власти возвращающего государства, в контексте национальных процедур, должны развеять все возникшие сомнения (пункт 80 постановления).

Суд подчеркнул: в отношении внутригосударственной оценки таких сомнений должны быть тщательно изучены следующие важнейшие элементы: представил ли заявитель национальным властям достаточные основания считать, что он столкнулся с реальным риском жестокого обращения в принимающем государстве; получил ли его сомнения надлежащую оценку со стороны компетентных национальных органов, осуществляющих их процессуальные обязательства согласно статье 3 Конвенции; и были ли их выводы обоснованно подкреплены соответствующими материалами. И, наконец, учитывая все существенные аспекты дела и имеющуюся соответствующую информацию, далее Суд оценит существование реального риска быть подвергнутым пыткам или обращению, несовместимым со стандартами Конвенции (пункт 81 постановления).

Суд отметил: он "не рассматривает поданные ходатайства о предоставлении убежища и не проверяет каким образом государства выполняют свои обязательства в соответствии с Женевской [к]онвенцией, касающейся статуса беженцев. Главная задача Суда состоит в том, чтобы оценить существуют ли эффективные гарантии защиты заявителя от произвольной высылки, прямые или косвенные, в государство, откуда он сбежал, спасаясь от преследования... В силу статьи 1 Конвенции именно национальные власти несут главную ответственность за соблюдение и обеспечение гарантированных прав и свобод. Таким образом, механизм обращения в Европейский Суд является второстепенным по отношению к национальным системам, защищающим права человека. Эта второстепенность закреплена в статье 13 и пункте 1 статьи 35 Конвенции" (пункт 82 постановления).

Как усматривалось из текста постановления, доводы заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции состояли из двух частей. Во-первых, они касались неудовлетворительной ситуации в Республике Беларусь <17> в сфере прав человека, которая продолжала ухудшаться, в том числе в 2016 году, когда заявитель представил свои замечания в Суд; и во-вторых, эти доводы включали его утверждение, что после его жалоб на незаконные действия и коррупцию в рамках "Райпотребсоюза" против него было "сфальсифицировано" уголовное обвинение. Он также утверждал, что в ходе расследования и судебного разбирательства, состоявшегося в марте 2005 года, имелись различные процессуальные нарушения. На основании этого заявитель указал - он представил убедительное доказательство того, что имелись и оставались, по крайней мере, в 2016 году, существенные основания считать, что в случае его выдачи в Беларусь, он будет подвергнут (при наличии реального риска) обращению, противоречащему статье 3 Конвенции (пункт 83 постановления).

--------------------------------

<17> Далее также - Беларусь.