Практика применения законодательства о несостоятельности (банкротстве)

16. Неисполнение определения суда о возврате в конкурсную массу имущества, переданного должником по преференциальной сделке, является основанием для возбуждения дела о банкротстве контрагента должника.

Вступившими в законную силу определениями арбитражного суда о банкротстве общества на основании ст. 61.3 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) признаны недействительными расчетные операции по перечислению обществом денежных средств фирме, применены последствия недействительности этих операции в виде взыскания с фирмы в конкурсную массу общества денежных средств и восстановления требования фирмы к обществу в той же сумме.

В связи с неисполнением фирмой судебных актов о возврате денежных средств в конкурсную массу общества его конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением о банкротстве фирмы.

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, заявление общества признано необоснованным, производство по делу о банкротстве фирмы прекращено. При разрешении вопроса о том, какие требования учитываются в целях определения признаков банкротства, суды исходили из того, что инициировать дело о несостоятельности можно только по тем видам требовании, которые прямо поименованы в п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

Правовая позиция, касающаяся применения п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве, изложена в п. 12 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2018), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 28 марта 2018 г. В абзаце втором п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве применительно к денежным обязательствам законодателем употреблено словосочетание "в том числе". Это свидетельствует о том, что перечень денежных обязательств, на основании которых допускается возбуждение дела о банкротстве, не является исчерпывающим; исключения (виды денежных обязательств, не учитываемых при определении признаков банкротства) должны быть предусмотрены законом.

Реституционное требование о возврате в конкурсную массу полученного с предпочтением к числу такого рода исключении ни Законом о банкротстве, ни иными законами не отнесено.

При этом положения п. 3 ст. 328 ГК РФ, согласно которым сторона обязательства не вправе требовать по суду от другой стороны исполнения в натуре, не предоставив причитающегося с нее, не применяются к двусторонней реституции по сделке, признанной недействительной на основании ст. 61.3 Закона о банкротстве, поскольку порядок исполнения судебного акта о применении последствии недействительности такой сделки регулируется специальными положениями пп. 2, 3 ст. 61.6 Закона о банкротстве: кредитор несостоятельного должника приобретет восстановленное требование к этому должнику только после возврата в конкурсную массу полученного с предпочтением.

Следовательно, принудительное исполнение судебного определения о возврате в конкурсную массу имущества, переданного должником по преференциальной сделке, допускается как в общем порядке - в процедуре исполнительного производства, так и путем возбуждения дела о банкротстве контрагента должника.

Определение N 307-ЭС20-2237

17. Если аффилированное с должником лицо приобрело требование к должнику у независимого кредитора после открытия процедуры банкротства, очередность погашения такого требования не понижается.

В рамках дела о банкротстве должника К. обратился в арбитражный суд с заявлением о процессуальной замене кредитора третьей очереди - общества на его правопреемника - К. К. является аффилированным с должником лицом.

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции, заявление удовлетворенно. При этом суд апелляционной инстанции отметил, что факт процессуальной замены одного кредитора на другого, в том числе аффилированного с должником, сам по себе не приводит к нарушению прав конкурсных кредиторов.

Постановлением арбитражного суда округа определение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции изменены в части. Требование К. признано обоснованным, но подлежащим удовлетворению после погашения требовании, указанных в п. 4 ст. 142 Закона о банкротстве, но приоритетно по отношению к требованиям лиц, получающих имущество должника по правилам п. 1 ст. 148 Закона о банкротстве и п. 8 ст. 63 ГК РФ (очередность, предшествующая распределению ликвидационной квоты). Суд сослался на правовую позицию, изложенную в пп. 6 и 6.2 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требовании контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29 января 2020 г. (далее - Обзор), и исходил из того, что поскольку аффилированное лицо приобрело право требования к должнику уже в процедуре банкротства, то есть в очевидном для заявителя состоянии неплатежеспособности должника, то очередность требования нового кредитора, аффилированного с должником, должна быть понижена.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила постановление арбитражного суда округа и оставила в силе решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции по следующим основаниям.

Действующее законодательство о банкротстве не содержит положении, согласно которым заинтересованность (аффилированность) лица является самостоятельным основанием для отказа во включении в реестр требовании кредиторов либо основанием для понижения очередности удовлетворения требовании аффилированных (связанных) кредиторов по гражданским обязательствам, не являющихся корпоративными.

Вместе с тем из указанного правила имеется ряд исключении, которые проанализированы в Обзоре, обобщившем правовые подходы, позволяющие сделать вывод о наличии или об отсутствии основании для понижения очередности (субординации) требования аффилированного с должником лица.

Так, в п. 6.2 Обзора раскрыта ситуация, когда очередность удовлетворения требования кредитора, являющегося контролирующим должника лицом, понижается (требование подлежит удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты), если этот кредитор приобрел у независимого кредитора требование к должнику на фоне имущественного кризиса последнего, создав тем самым условия для отсрочки погашения долга, то есть фактически профинансировал должника.

Однако в рамках данного спора приобретение требования к должнику по договору цессии осуществлено аффилированным лицом после признания должника банкротом.

Данное обстоятельство не позволяет рассматривать такое приобретение как способ компенсационного финансирования должника в том смысле, который заложен в п. 6.2 Обзора.

Когда должник находится в состоянии имущественного кризиса, приобретение требования у независимого кредитора позволяет отсрочить погашение долга, вводя третьих лиц в заблуждение относительно платежеспособности должника и создавая у них иллюзию его финансового благополучия, что исключает необходимость подачи заявлении о банкротстве. В такой ситуации контролирующее либо аффилированное лицо принимает на себя риск того, что должнику посредством использования компенсационного финансирования в конечном счете удастся преодолеть финансовые трудности и вернуться к нормальной деятельности (п. 3.1 Обзора).

В ситуации, когда скрытый от кредиторов план выхода из кризиса не удалось реализовать, естественным следствием принятия подобного риска является запрет на противопоставление требования о возврате компенсационного финансирования независимым кредиторам, из чего вытекает необходимость понижения очередности удовлетворения требования аффилированного лица.

В отличие от обозначенной ситуации после введения процедуры по делу о банкротстве невозможно скрыть неблагополучное финансовое положение, так как такая процедура является публичной, открытой и гласной. Об осведомленности независимых кредиторов о наличии процедуры банкротства свидетельствует и сам факт включения их требовании в реестр. В связи с этим выкуп задолженности у таких кредиторов не может рассматриваться как направленный на предоставление должнику компенсационного финансирования.

Таким образом, п. 6.2 Обзора не подлежит применению в ситуации, когда аффилированное лицо приобретает требование у независимого кредитора в процедурах банкротства.

Определение N 305-ЭС20-8593

18. Цена доли в праве собственности на нежилое помещение при банкротстве сособственника должна быть определена по результатам открытых торгов. Вместе с тем имущество подлежит реализации победителю торгов только после предоставления другим сособственникам возможности реализовать преимущественное право покупки.

Решением арбитражного суда К. признан банкротом, введена процедура реализации его имущества.

К. и его супруга владеют нежилым помещением.

По данным экспертной оценки, рыночная стоимость доли в праве общей собственности на нежилое помещение составляет 971 500 руб.

Финансовый управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением об утверждении разработанного им положения о порядке реализации имущества должника - доли в праве общей собственности на нежилое помещение (далее - положение о реализации). Положение о реализации предусматривало, что долю в нежилом помещении сначала предлагается выкупить сособственнику по цене, установленной экспертом, а случае отказа сособственника проводятся открытые торги.

Определением арбитражного суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, положение о реализации утверждено в редакции, предложенной финансовым управляющим.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

По общему правилу, имущество гражданина подлежит реализации на торгах в порядке, установленном Законом о банкротстве (п. 3 ст. 213.26 Закона о банкротстве).

В ст. 255 ГК РФ, регулирующей общие правила обращения взыскания на долю в общем имуществе, предусмотрен алгоритм последовательных действии кредитора, преследующего цель удовлетворить свои требования за счет стоимости этой доли (каждый последующий этап возможен при недостижении цели на предыдущем): выдел доли должника в общем имуществе и обращение на нее взыскания; продажа должником доли остальным участникам общей собственности по рыночной цене с обращением вырученных от продажи средств в погашение долга; требование по суду обращения взыскания на долю должника в праве общей собственности путем продажи этой доли с публичных торгов.

В то же время Законом о банкротстве установлено, что имущество должника-банкрота (за редким исключением) может быть реализовано только на торгах (п. 1 ст. 126 и п. 3 ст. 139, п. 3 ст. 213.26 Закона о банкротстве).

В силу этого судебный акт о признании должника банкротом санкционирует обращение взыскания на все его имущество, в том числе и на долю в праве общей собственности, и это не позволяет применить положения ст. 255 ГК РФ, касающиеся отношении, возникающих до получения этой санкции.

Проведением публичных торгов достигается установленная Законом о банкротстве цель: возможно большее удовлетворение требовании кредиторов должника-банкрота. Однако законодательством также преследуется цель ухода от долевой собственности как нестабильного юридического образования и охраняется интерес сособственника на укрупнение собственности посредством предоставления последнему преимущественного права покупки доли (ст. 250 ГК РФ). Каких-либо законных основании для вывода о том, что при банкротстве должника его сособственник лишается преимущественного права покупки доли, не имеется.

Таким образом, при продаже доли должника-банкрота сталкиваются противоположные и защищаемые законом имущественные интересы кредиторов и сособственников должника.

Судебная коллегия полагает, что при действующем правовом регулировании баланс этих интересов будет соблюден следующим образом. Цена доли должника в праве общей собственности на нежилое помещение должна быть определена по результатам открытых торгов. После определения в отношении доли должника победителя торгов (в том числе иного лица, с которым в соответствии с Законом о банкротстве должен быть заключен договор купли-продажи) сособственнику должна предоставляться возможность воспользоваться преимущественным правом покупки этого имущества по цене, предложенной победителем торгов, посредством направления предложения о заключении договора. В случае отказа сособственника или отсутствия его волеизъявления в течение определенного срока с даты получения им предложения имущество должника подлежит реализации победителю торгов.

Такой подход, помимо прочего, отвечает существу преимущественного права покупки, заключающегося в наличии у определенного законом лица правовой возможности приобрести имущество на тех условиях (в том числе по той цене), по которым это имущество готово приобрести третье лицо. До выявления победителя торгов такого третьего лица не имеется.

Следует заметить, что специального регулирования преимущественного права покупки доли в праве общей собственности на нежилое помещение при обращении на нее взыскания в законодательстве не имеется, а вопрос о реализации преимущественного права покупки в иных ситуациях, связанных с банкротством (в частности, о цене, по которой покупатель может реализовать свое право), в Законе о банкротстве разрешен в пользу рыночной цены, определенной на торгах (п. 3 ст. 179, п. 8 ст. 195, п. 4 ст. 201).

Вопреки выводам судов, экспертная оценка доли не может корректно отображать рыночную стоимость имущества, поскольку она имеет предварительный, предположительный характер. Ее результат в идеале менее достоверен, чем цена, определенная по факту по результатам открытых торгов, то есть собственно рынка как такового. Применение оценочной цены не решает проблему несовершенства методик оценки, качества используемых исходных данных, субъективного фактора в оценке стоимости имущества или возможных злоупотреблении, связанных как с завышением, так и с занижением цены. К тому же правовые нормы о банкротстве гражданина (п. 2 ст. 213.26 Закона о банкротстве) не обязывают финансового управляющего проводить экспертную оценку имущества должника.

Определение N 306-ЭС19-22343

19. Собственник недвижимого имущества, проданного в рамках процедуры банкротства другого лица, на основании чего изменена информация о правообладателе в государственном реестре, вправе защитить свои права путем предъявления иска о признании права собственности к лицу, указанному в реестре в качестве правообладателя, если собственником не было утрачено владение этим имуществом.

Д. (продавец) и И. (покупатель) заключили договор купли-продажи квартиры.

Запись о регистрации права собственности И. на квартиру внесена в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее - государственный реестр).

Впоследствии определением арбитражного суда возбуждено дело о банкротстве Д. Решением того же суда она признана банкротом, введена процедура реализации ее имущества, в ходе которой финансовый управляющий обратился в суд с заявлением о признании договора купли-продажи квартиры недействительным.

Определением арбитражного суда первой инстанции заявление финансового управляющего удовлетворено, договор признан недействительным, применены последствия его недействительности в виде признания права собственности Д. на квартиру. При этом ни И., ни ее представитель в судебных заседаниях суда первой инстанции участия не принимали.

На основании указанного определения внесена запись о регистрации права собственности Д. на квартиру.

В дальнейшем квартира была выставлена финансовым управляющим на продажу как имущество Д. (должника), составляющее конкурсную массу. Торги по продаже квартиры состоялись, их победителем признан Р., с которым финансовый управляющий заключил договор купли-продажи квартиры.

За день до подписания договора купли-продажи и акта приема-передачи к нему представители финансового управляющего выехали к месту нахождения квартиры и оформили акт. В этом акте отражено, что соседи И. отказались допустить представителей управляющего в общеквартирный коридор, отгороженный металлической дверью, вызвали сотрудников полиции и родственников И., родственники И. сделали заявление о незаконности действий представителей управляющего, отказали им в доступе в квартиру.

Финансовый управляющий составил иск о признании И. утратившей право пользования квартирой, указав в нем, что И., не являясь собственником, фактически владеет квартирой, хранит в ней личные вещи, отказывается передать управляющему ключи. Данный иск подан в суд общей юрисдикции.

В свою очередь, И., узнав о притязаниях третьих лиц на квартиру, подала апелляционную жалобу на определение суда первой инстанции, заявив ходатайство о восстановлении пропущенного срока на обжалование.

Вскоре после этого в государственный реестр внесена запись о регистрации права собственности Р. на квартиру.

Впоследствии суд апелляционной инстанции, признав уважительными причины пропуска И. срока на обжалование определения, отменил данное определение и отказал в удовлетворении заявления финансового управляющего о признании договора купли-продажи квартиры недействительным и о применении последствии его недействительности.

Суд установил, что И., приобретая квартиру, действовала добросовестно, исполнила надлежащим образом обязательство по оплате недвижимости, цена сделки соответствовала рыночной.

И., добившись отмены судебного акта о недействительности договора о продаже ей квартиры, обратилась в суд первой инстанции с заявлением о признании недействительными торгов, договора купли-продажи квартиры, заключенного конкурсным управляющим и Р., прекращении права собственности Р. на квартиру и признании ее права собственности на квартиру.

До разрешения данного спора арбитражным судом суд общей юрисдикции отказал в удовлетворении иска финансового управляющего о признании И. утратившей право пользования квартирой. Суд общей юрисдикции исходил из того, что право собственности И. на квартиру возникло на основании действительного договора купли-продажи, это право она никогда не утрачивала, в том числе не утрачивала право пользования жилым помещением, недвижимость с момента приобретения из ее фактического владения не выбывала.

Затем в рамках данного обособленного спора арбитражный суд первой инстанции удовлетворил в части заявление И., признав недействительными результаты торгов.

Суд апелляционной инстанции отменил названное определение суда первой инстанции и признал заявление И. необоснованным. Постановление суда апелляционной инстанции мотивировано тем, что торги могут быть признаны недействительными только при нарушении процедуры их проведения, в рассматриваемом случае таких нарушении не допущено, квартира на момент продажи Р. была включена в конкурсную массу Д.

Арбитражный суд округа согласился с судом апелляционной инстанции.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила постановления суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, а также определение суда первой инстанции в части отказа в удовлетворении требований И., требование И. о признании права собственности на квартиру отправила на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

И. приобрела право собственности на квартиру на основании действительного договора купли-продажи, исполненного обеими сторонами. Она приняла недвижимость в фактическое владение, оплатила ее и зарегистрировала право собственности за собой в государственном реестре, став собственником.

С момента приобретения квартира из ее владения никогда не выбывала.

Установленные законом основания для прекращения права собственности И. не возникли. Ошибочное судебное решение, отмененное впоследствии, к числу таких основании не относится. Следовательно, внесенные в государственный реестр записи о прекращении права собственности И. на квартиру и восстановлении права собственности Д. являлись недостоверными.

Поскольку квартира включена в конкурсную массу в отсутствие к тому законных основании, финансовый управляющий не мог распорядиться данной квартирой (п. 1 ст. 209 ГК РФ).

В случае проявления Р. минимальной степени осмотрительности, которая от него требовалась в сложившейся ситуации, - осмотра недвижимости перед заключением сделки, он с неизбежностью узнал бы о том, что владение осуществляется иным, отличным от продавца, лицом, и о пороках регистрационной записи о восстановлении права собственности Д. на квартиру. Поэтому Р. не может считаться добросовестным приобретателем. Он, равно как и финансовый управляющий, выехавший на осмотр квартиры только после ее продажи с торгов, не вправе в силу абзаца второго п. 6 ст. 8.1 ГК РФ обосновывать возражения по иску И. ссылками на то, что они разумно полагались на записи государственного реестра о правах Д., не зная об их недостоверности.

При таких обстоятельствах следует признать, что Р. не приобрел право собственности на квартиру (п. 2 ст. 218 ГК РФ).

Судебная коллегия считает, что права И. были нарушены не самими фактами проведения торгов, заключения договора с Р., а регистрацией права собственности последнего. Эта регистрация была осуществлена безосновательно и привела к тому, что юридическая судьба квартиры была решена вопреки воле собственника, оставшегося лишь фактическим владельцем.

Как разъяснено в пп. 58 и 59 совместного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" (далее - постановление N 10/22), лицо, считающее себя собственником находящегося в его владении недвижимого имущества, право на которое зарегистрировано за иным субъектом, вправе обратиться в суд с иском о признании права собственности. Если иное не предусмотрено законом, иск о признании права подлежит удовлетворению в случае представления истцом доказательств возникновения у него соответствующего права.

Требование о признании права собственности на квартиру, наряду с другими, И., не состоящая в обязательственных правоотношениях с Р. и не утратившая владение, передала на разрешение арбитражного суда первой инстанции. Данное требование она обратила к надлежащему ответчику - лицу, числящемуся в государственном реестре правообладателем. Именно указанное требование подлежало удовлетворению судом, поскольку в этой части И. избрала надлежащий способ защиты и ее иск подтвержден необходимыми доказательствами. Соответствующее судебное решение о признании права собственности И. должно было стать основанием для корректировки записей государственного реестра, приведения их в соответствие с реальным положением дел (абзац второй п. 52 постановления N 10/22).

Однако в настоящее время Судебная коллегия лишена возможности удовлетворить названное требование И., поскольку, как пояснили в судебном заседании ее представитель, представители финансового управляющего и Р., после истребования дела Верховным Судом Российской Федерации подписан договор о дальнейшем отчуждении квартиры иному лицу, переход права собственности к которому зарегистрирован в государственном реестре. Последний правообладатель к участию в деле не привлечен.

При этом согласно положениям п. 1 ст. 2 АПК РФ основной задачей судопроизводства в арбитражном суде является защита нарушенных прав и законных интересов.

И., не совершившая каких-либо неосмотрительных и тем более противоправных действий, активно пытается в судебном порядке защитить права на приобретенную в соответствии с законом квартиру, в которой она фактически проживает, в трех судебных процессах - в рамках споров о недействительности договора купли-продажи, о ее выселении и данного спора.

Исходя из обстоятельств рассматриваемого дела, изменившихся после подачи кассационной жалобы, Судебная коллегия считает возможным изложить в резолютивной части своего определения вывод о том, что право собственности Р. на квартиру никогда не возникало, и оставить в силе определение суда первой инстанции в части признания результата торгов недействительным, имея в виду недействительность порожденного этим договором юридического эффекта в виде перехода права собственности к Р.

Определение N 305-ЭС19-3996 (6)