практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 67394/17 "Аливердиев против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 16 июня 2020 года), которым установлено нарушение статьи 8 Конвенции в связи с необеспечением надлежащих процессуальных гарантий и несоблюдением права заявителя на уважение жилища при принятии судом решения об его выселении.

Суд счел, что решение суда о выселении представляло собой вмешательство в право заявителя на уважение его жилища, гарантированное статьей 8 Конвенции; такое вмешательство имело правовую основу согласно внутригосударственному законодательству и преследовало законную цель защиты прав Астраханской области, владельца квартиры <5>. Таким образом, основной вопрос по данному делу заключался в том, было ли указанное вмешательство пропорциональным преследуемой цели и, соответственно, "необходимым в демократическом обществе" (пункт 31 постановления).

--------------------------------

<5> В марте 2016 года областные органы власти инициировали судебное производство о выселении заявителя и его семьи из квартиры. Они утверждали, что данная квартира находилась в собственности Астраханской области и была передана прокуратуре в 2004 году во временное пользование под служебные жилые помещения сроком на пять лет. Срок действия соглашения истек 22 января 2009 года. У заявителя и его семьи не было законных оснований на проживание в квартире, и поэтому они должны быть выселены из квартиры.

Европейский Суд обратил внимание на то, что "[у]трата жилища является крайней формой вмешательства в право на неприкосновенность жилища. Любое лицо, которому угрожает риск вмешательства в подобной степени, по существу должно иметь право на определение соразмерности такой меры независимым судом с учетом соответствующих принципов статьи 8 Конвенции, несмотря на то, что согласно внутригосударственному праву оно утратило право на проживание в нем" (пункт 32 постановления).

Власти утверждали - вмешательство в право заявителя на неприкосновенность его жилища было соразмерным и "необходимым в демократическом обществе" для защиты прав Астраханской области, являющейся собственником квартиры, а также потому, что у заявителя было альтернативное место для проживания. Хотя наличие альтернативного жилья может иметь значение для оценки соразмерности выселения, Суд отметил, что эти вопросы не рассматривались внутригосударственными судами в данном деле. Суд подчеркнул: внутригосударственные суды не сопоставляли интересы Астраханской области с правом заявителя на уважение его жилища. Как только было установлено, что право заявителя на проживание в оспариваемой квартире прекратилось по истечении срока действия соглашения, заключенного между его бывшим работодателем и областными органами власти, суды придали этому аспекту первостепенное значение, не пытаясь сопоставить его с аргументами заявителя. Таким образом, внутригосударственные суды не установили справедливый баланс между конкурентными правами и не оценили соразмерность вмешательства в право заявителя на уважение его жилища (пункт 34 постановления).

Суд отметил, что он уже устанавливал нарушения статьи 8 Конвенции в других делах, когда заявители не имели возможности в контексте процедуры выселения провести оценку соразмерности рассматриваемого вмешательства, Суд не усмотрел оснований для другого вывода в настоящем деле. Таким образом, имело место нарушение статьи 8 Конвенции (пункт 35 постановления).

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 61240/15 "Пылаевы против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 17 июля 2018 года), в котором также было установлено нарушение статьи 8 Конвенции ввиду необеспечения надлежащих процессуальных гарантий и несоблюдения права заявителей на уважение жилища при принятии судом решения об их выселении.

Власти согласились с тем, что решение суда о выселении от 8 июня 2015 года представляло собой вмешательство в право заявителей на уважение жилища. Однако такое вмешательство осуществлялось в соответствии с законом, преследовало законную цель защиты других лиц, нуждающихся в социальном жилье, и было "необходимым в демократическом обществе". В частности, после отставки первого заявителя заключенный с ним договор найма утратил силу, а после выселения заявителей спорная квартира была предоставлена Ш., сотруднику прокуратуры. Следовательно, по мнению властей, не было допущено нарушения статьи 8 Конвенции.

Суд отметил, что на дату принятия решения о выселении заявители проживали в спорной квартире в течение практически трех лет. Таким образом, по мнению Суда, данная квартира являлась их "жилищем" для целей применения статьи 8 Конвенции (пункт 37 постановления).

Суд счел - распоряжение о выселении являлось вмешательством в право заявителей на уважение жилища, гарантированное статьей 8 Конвенции. При этом Суд допустил, что такое вмешательство имело правовую основу в национальном законодательстве и преследовало законную цель защиты прав нуждающихся в жилье. Таким образом, основной вопрос по данному делу заключался в том, было ли указанное вмешательство пропорциональным преследуемой цели и, соответственно, "необходимым в демократическом обществе" (пункт 38 постановления).

Как усматривалось из дела, первый заявитель поднимал вопрос об его праве и праве его матери на уважение жилища во внутригосударственных судах при оспаривании пропорциональности их выселения.

Власти утверждали, что вмешательство в право заявителей на уважение жилища было необходимым для защиты прав лиц, нуждающихся в социальном жилье. Тем не менее, как подчеркнул Европейский Суд, в ходе проведенного на национальном уровне разбирательства по вопросу о выселении заявителей такие лица, состоящие в списке очередников на получение жилья, не были указаны достаточно определенно, чтобы можно было соотнести их личные обстоятельства с обстоятельствами дела заявителей. Таким образом, в этом деле имелись исключительно интересы прокуратуры. Вместе с тем национальные судебные органы не сопоставили данные интересы с правом заявителей на уважение их жилища. Как только национальные судебные органы установили, что право заявителей на проживание в спорной квартире прекращено ввиду расторжения договора найма, они придали этому аспекту первостепенное значение, указал Суд, который не провел его оценку в сравнении с доводами заявителей. Внутригосударственные суды не установили справедливый баланс между конкурирующими правами и не оценили пропорциональность вмешательства в право заявителей на уважение жилища (пункт 41 постановления). С учетом ранее сформировавшейся практики Суд установил нарушение статьи 8 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 47056/11 "Панюшкины против Российской Федерации" (вынесено 21 ноября 2017 года, вступило в силу 21 февраля 2018 года), которым также установлено нарушение статьи 8 Конвенции в связи с необеспечением надлежащих процессуальных гарантий и несоблюдением права заявителей на уважение жилища при принятии судом решения об их выселении.

Суд отметил: на дату вынесения решения суда о выселении заявители проживали в спорной комнате на протяжении 14 лет. Таким образом, данная комната являлась их "жилищем" для целей применения статьи 8 Конвенции (пункт 50 постановления).

Власти сослались на следующее - вмешательство в право заявителей на уважение жилища являлось необходимым для защиты прав вынужденных переселенцев. Вместе с тем, подчеркнул Европейский Суд, национальные судебные органы не сопоставили данные интересы с правом заявителей на уважение жилища. Установив, что первая заявительница утратила статус вынужденного переселенца, а ее сыну этот статус никогда не предоставлялся, они автоматически признали данный довод основополагающим и заключили, что заявители занимали спорное жилое помещение в отсутствии законных на то оснований, в связи с чем подлежали выселению без предоставления какого-либо альтернативного жилья. Ни на одном из этапов производства по делу национальные судебные органы не рассматривали доводы заявителей о том, что спорная квартира являлась единственным жильем заявителей и они столкнулись с трудностями при поиске альтернативных вариантов размещения. Таким образом, национальные судебные органы не установили справедливый баланс между конкурирующими правами и не оценили пропорциональность вмешательства в право заявителей на уважение жилища (пункт 54 постановления). С учетом ранее сформировавшейся практики Суд установил нарушение статьи 8 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 14620/09 "Зайкина против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 21 мая 2019 г.), которым также установлено нарушение статьи 8 Конвенции в связи с необеспечением надлежащих процессуальных гарантий и несоблюдением права заявителя на уважение жилища при принятии судом решения о ее выселении.

Власти не оспаривали - квартира являлась "жилищем" заявительницы по смыслу статьи 8 Конвенции и ее выселение из этой квартиры было равносильно вмешательству в ее право на неприкосновенность жилища. Суд признал, что это вмешательство соответствовало закону и преследовало законную цель защиты прав других лиц, а именно А. <6>. По мнению Суда, главным вопросом в этом деле являлось то, было ли вмешательство пропорциональным преследуемой цели и, следовательно, "необходимым в демократическом обществе".

--------------------------------

<6> Несовершеннолетний ребенок, сын Г., который, в свою очередь, являлся дядей заявительницы.

Власти утверждали - вмешательство в право заявительницы на неприкосновенность ее жилища было пропорциональным и "необходимым в демократическом обществе", поскольку заявительница незаконно переехала в квартиру, и у нее было альтернативное место для проживания. Кроме того, вмешательство имело целью защитить право А. на неприкосновенность его жилища. В этом отношении несмотря на то, что законность установления жилища в определенном месте и наличие альтернативного жилья могут иметь значение для оценки пропорциональности выселения, Суд отметил - эти вопросы не рассматривались внутригосударственными судами в настоящем деле. Относительно интересов А., то Европейский Суд согласился с тем, что в настоящем деле внутригосударственные суды должны были обеспечить баланс между конкурирующими интересами двух частных лиц, а именно между правом А. и правом заявительницы занимать государственную квартиру по договору социального найма после смерти нанимателя. Однако Суд не убедился в том, что, принимая решение о выселении заявительницы, внутригосударственные суды обеспечили баланс между этими интересами таким образом, чтобы это отвечало требованиям статьи 8 Конвенции (пункт 34 постановления).

Суд обратил внимание: внутригосударственные суды установили, что и А. и заявительница являлись внуками умершей нанимательницы квартиры М., и оба были прописаны в квартире в качестве ее внуков. Они оба утверждали, что получили право проживать в квартире после смерти их бабушки. Чтобы решить дело внутригосударственные суды должны были установить, могли ли заявительница и А. быть признаны членами семьи нанимательницы. Заявительница утверждала: она и ее бабушка первоначально подали совместный судебный иск в качестве членов одной семьи, бабушка никогда не оспаривала ее право занимать квартиру, и в ряде случаев органы социального обеспечения признавали ее и ее бабушку малообеспеченной семьей и выдавали им жилищное пособие. Однако ни суд первой инстанции (при повторном рассмотрении дела 5 марта 2008 года), ни суд второй инстанции, который рассмотрел дело 19 июня 2008 года, не приняли во внимание эти доводы. Суд счел - сам факт того, что А. получил право проживать в квартире, но фактически не проживал там, не был достаточным для объяснения того, почему интересы А. имеют первостепенную важность относительно интересов заявительницы и почему выселение заявительницы было оправданным. Таким образом, не рассмотрев суть доводов заявительницы, внутригосударственные суды не смогли обеспечить баланс между конкурирующими правами и, следовательно, не смогли определить соразмерность вмешательства в право заявительницы на неприкосновенность ее жилища (пункт 35 постановления). С учетом ранее сформировавшейся практики Суд установил нарушение статьи 8 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 66610/10 "Евгений Захаров против Российской Федерации" (вынесено 14 марта 2017 года, вступило в силу 18 сентября 2017 года), которым также установлено нарушение статьи 8 Конвенции в связи с необеспечением надлежащих процессуальных гарантий и несоблюдением права заявителя на уважение жилища при принятии судом решения о его выселении.

Европейский Суд обратил внимание на то, что понятие "жилище" по смыслу статьи 8 Конвенции не ограничивается помещениями, занимаемыми на законных основаниях или утвержденными в качестве жилища в порядке, установленном законодательством. Это самостоятельное понятие, не зависящее от определения по внутреннему законодательству. Будет ли конкретное помещение считаться "жилищем", в отношении которого предусматривается защита в соответствии со статьей 8, зависит от фактических обстоятельств, а именно - наличия достаточных и непрерывных связей с определенным местом (пункт 30 постановления).

Как установил Суд, по настоящему делу суд первой инстанции постановил в своем решении от 6 мая 2010 года, что заявитель проживал в комнате Б. в течение десяти лет. Отменяя данное решение, областной суд не стал ставить под сомнение данный вывод, но заявил, что в суде не было представлено неопровержимых доказательств того, что Б. позволила заявителю жить в квартире в качестве члена семьи, а не в качестве временно проживающего. Для областного суда, отметил Суд, решающим фактом было то, что на протяжении всего периода, в течение которого он проживал вместе с Б., заявитель был зарегистрирован в качестве проживающего в другом месте (пункт 31 постановления).

Суд счел - сам по себе факт того, что заявитель оставался зарегистрированным в качестве проживающего в квартире своей бывшей жены не является достаточным основанием для вывода, что там находилось его жилище. С другой стороны, Суд посчитал, что, прожив в комнате Б. десять лет, заявитель создал достаточные и непрерывные связи с этой комнатой, чтобы считать ее "жилищем" для целей статьи 8 Конвенции. Отказ признать заявителя в качестве члена семьи Б. и признать его право занимать свою комнату явился вмешательством в его право на уважение жилища, гарантированное статьей 8 Конвенции (пункт 32 постановления).

Власти заявили, что вмешательство в право заявителя на уважение его жилища следует считать "необходимым в демократическом обществе", поскольку комнату, о которой идет речь, нужно было перераспределить между другими лицами, нуждающимися в жилье. В связи с этим Европейский Суд отметил: местная администрация, являвшаяся владельцем комнаты, не обжаловала решение суда первой инстанции и, таким образом, перестала защищать интересы лиц, включенных в список на предоставление муниципального жилья. Поэтому единственными интересами, принятыми во внимание, были интересы третьих лиц (соседей Б.). Однако областной суд не сопоставил эти интересы с правом заявителя на уважение его жилища. Как только суд установил, что на протяжении всего периода, в течение которого заявитель проживал с Б., он был зарегистрирован в качестве проживающего в другом месте, Суд придал этому аспекту первостепенное значение, не пытаясь сопоставить его с доводами заявителя относительно его потребности в комнате. Таким образом, областной суд не установил равновесие между конкурирующими правами и, следовательно, не определил соразмерность вмешательства в право заявителя на уважение его жилища (пункт 36 постановления). С учетом ранее сформировавшейся практики Суд установил нарушение статьи 8 Конвенции.