практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 65697/13 "Зинченко против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 15 июня 2020 года), которым установлено нарушение статьи 2 Конвенции в связи с непроведением эффективного расследования по факту смерти сына заявителя, погибшего в результате дорожно-транспортного происшествия.

Суд в первую очередь отметил, что сын заявителя погиб в дорожно-транспортном происшествии. Заявитель не утверждал, что государство не выполнило свое обязательство по возмещению убытков, предусмотренное статьей 2 Конвенции (внедрение надлежащего комплекса превентивных мер, направленных на обеспечение общественной безопасности и максимального сокращения количества дорожно-транспортных происшествий). В этих обстоятельствах задача Суда состояла только в том, чтобы установить, выполнило ли государство свое обязательство по отправлению правосудия и созданию эффективной и независимой судебной системы, позволяющей установить факты в кратчайшие сроки, наказать виновных и гарантировать жертвам адекватную компенсацию (пункт 14 постановления).

Суд обратил внимание: в деле нет ничего, указывающего на то, что смерть сына заявителя явилась результатом преднамеренного действия или что это произошло при подозрительных обстоятельствах. Следовательно, нельзя утверждать, что только уголовное дело могло бы удовлетворить требование об адекватном ответе по смыслу статьи 2 Конвенции. Действительно, если право на жизнь или физическую неприкосновенность нарушается непреднамеренно, то требование относительно создания "эффективной судебной системы" не обязательно во всех случаях предусматривает необходимость возбуждения уголовного дела и может быть удовлетворено обращением в суды для установления гражданско-правовой ответственности соответствующих лиц (пункт 15 постановления).

Суд ограничился рассмотрением того, отвечает ли расследование обстоятельств смерти сына заявителя требованиям, предусмотренным статьей 2 Конвенции.

Как усматривалось из текста постановления, расследование длилось семь лет. Национальными судами было отмечено отсутствие усердия при проведении расследования. Учитывая эти факторы, Суд счел, что национальные органы власти не выполнили свои позитивные процессуальные обязательства по установлению фактов "в кратчайшие сроки" (пункт 17 постановления). Суд резюмировал: национальные органы власти не действовали с должной осмотрительностью, которые предусмотрены в соответствии с требованиями статьи 2 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 10551/10 "Зинатуллин против Российской Федерации" (вынесено 28 января 2020 года, вступило в силу 28 мая 2020 года), которым установлено нарушение статьи 2 Конвенции ввиду непроведения эффективного расследования по факту получения заявителем тяжкого вреда здоровью в результате несчастного случая в недостроенном здании, не огороженном от посторонних лиц.

Суд напомнил, что "первое предложение статьи 2 Конвенции, которое считается одним из наиболее фундаментальных положений Конвенции, а также закрепляет одну из основных ценностей демократических обществ Совета Европы, требует от государства не только воздерживаться от "умышленного" лишения жизни, но также принимать соответствующие меры для защиты жизни тех, кто находится под его юрисдикцией. Это позитивное обязательство влечет первоочередную обязанность [г]осударства внедрить законодательную и административную базу, разработанную с целью обеспечения эффективной защиты от угроз праву на жизнь [...] Оно применяется в контексте любой деятельности, будь она государственной или нет, в которой затрагивается право на жизнь... Данный принцип применяется, например, в контексте управления опасными видами деятельности., или в контексте смерти в общественном месте..." (пункт 25 постановления). Это материально-правовое позитивное обязательство, по мнению Суда, также требует, чтобы государство вводило законоположения, побуждающие как частные, так и государственные учреждения принимать соответствующие меры по защите жизни людей. Эти законодательные меры должны регулировать лицензирование, организацию, эксплуатацию, безопасность и надзор за деятельностью, а также обязывать все заинтересованные стороны принимать практические меры для обеспечения эффективной защиты граждан, чья жизнь может быть поставлена под угрозу в связи с неотъемлемыми рисками. Соответствующие нормативные акты, принимая во внимание технические аспекты деятельности, должны также предусматривать определенные процедуры для определения недостатков в указанных процессах, а также каких-либо ошибок, совершенных ответственными лицами на разных уровнях (пункт 26 постановления).

Суд обратил внимание на то, что в контексте деятельности на строительных площадках, которая может представлять опасность для жизни людей ввиду ее опасного характера, государства должны принимать необходимые разумные меры для обеспечения безопасности людей, в том числе посредством законодательных актов, учитывающих особенности рассматриваемой деятельности. В отсутствие необходимых мер предосторожности любая строительная площадка, особенно расположенная в жилом районе, может привести к опасным для жизни несчастным случаям, которые могут касаться не только профессиональных строителей, знакомых с возможными рисками, но и общественности в целом, включая уязвимые группы, такие как дети, которые могут легко подвергнуться этим рискам (пункт 27 постановления). При этом рассматриваемое материально-правовое позитивное обязательство должно толковаться таким образом, чтобы не налагать на власти непомерное или непропорциональное бремя ответственности (пункт 28 постановления).

Кроме того, Суд напомнил, что обязанность государства защищать право на жизнь должна также включать процессуальное позитивное обязательство создать эффективную независимую судебную систему, способную оперативно устанавливать факты, привлекать виновных к ответственности и обеспечивать жертве надлежащее возмещение ущерба (пункт 29 постановления).

Европейский Суд отметил следующее - в делах, касающихся непреднамеренного причинения смерти и/или создания риска для жизни, требование о наличии эффективной правовой системы выполняется, если правовая система обеспечивает жертвам (или их ближайшим родственникам) средство правовой защиты в гражданских судах либо в отдельности, либо в сочетании со средством правовой защиты в уголовных судах, позволяющим установить ответственность и получить соответствующее гражданское возмещение. В случаях причастности представителей государства или лиц определенных профессий также могут быть предусмотрены дисциплинарные меры (пункт 32 постановления).

По мнению Суда, хотя Конвенция как таковая не гарантирует право возбуждать уголовные дела в отношении третьих сторон, даже в случаях непреднамеренного вмешательства в право на жизнь или физическую неприкосновенность, однако могут существовать исключительные обстоятельства, когда для выполнения процессуального обязательства по статье 2 Конвенции необходимо проведение эффективного расследования уголовного дела. Такие обстоятельства могут существовать, например, когда жизнь была утрачена или подверглась риску из-за поведения государственного органа, которое выходит за рамки ошибочной оценки или небрежности. Если установлено, что халатность со стороны государственных должностных лиц или органов выходит за пределы ошибочной оценки или небрежности в том, что соответствующие органы власти, полностью осознавая вероятные последствия и игнорируя предоставленные им полномочия, не приняли мер, которые были необходимыми и достаточными для предотвращения рисков, присущих опасной деятельности, то тот факт, что лица, ответственные за создание угрозы жизни, не были обвинены в совершении преступления или привлечены к ответственности, может представлять собой нарушение статьи 2, независимо от каких-либо других видов средств правовой защиты, которыми лица могут воспользоваться по собственной инициативе (пункт 33 постановления).

Суд также повторил: "в делах, "связанных с опасными для жизни телесными повреждениями, например, в случае смерти", как только властям становится известно об инциденте, они "должны приложить все разумные усилия с учетом практических реалий следственной работы, включая наличие необходимых ресурсов". Чтобы на месте происшествия были своевременно собраны соответствующие доказательства, [с целью] обеспеч[ения] их наличи[я] и устран[ения] или све[дения] к минимуму любо[го] риск[а] упущений, которые впоследствии могут отразиться на возможности установления ответственности и привлечения лица к ответственности. Эта ответственность лежит на властях и не может быть переложена на жертву или ее ближайших родственников. Обязательство по сбору доказательств существует, по крайней мере, до тех пор, пока не будет выяснен характер ответственности, и власти не убедятся в том, что никаких оснований для проведения или продолжения уголовного расследования не имеется..." (пункт 34 постановления).

Если в ходе первоначального расследования было установлено, что опасная для жизни травма не была причинена умышленно, продолжил Европейский Суд, то гражданское средство правовой защиты обычно считается достаточным, за исключением случаев, в которых существуют особые обстоятельства, требующие проведения эффективного уголовного расследования (пункт 35 постановления). При этом в случае наличия различных средств правовой защиты (как гражданских, так и уголовных) Суд должен рассмотреть вопрос о том, могут ли такие средства правовой защиты, которые предусмотрены в законодательстве и применяются на практике, в своей совокупности представлять собой правовые средства, способные установить факты, привлечь виновных к ответственности и обеспечить жертве надлежащее возмещение. Выбор средств для выполнения позитивных обязательств по статье 2 Конвенции в принципе находится в пределах свободы усмотрения Договаривающихся государств. Существуют различные способы обеспечения предусмотренных Конвенцией прав и даже если государство не применило одну конкретную меру, предусмотренную внутригосударственным правом, оно все же могло выполнить свое позитивное обязательство другими способами (пункт 36 постановления).

Вместе с тем, подчеркнул Суд, ни при каких обстоятельствах национальные суды не должны допускать, чтобы угрожающие жизни преступления оставались безнаказанными. Это очень важно для поддержания общественного доверия и обеспечения верховенства права, а также для предотвращения любого проявления толерантности или сговора в случае незаконных деяний. Следовательно, задача Суда заключается в рассмотрении вопроса о том, можно ли считать, что в своих выводах суды проявили тщательность, предусмотренную требованиями статьи 2 Конвенции, с тем чтобы не подрывался сдерживающий эффект судебной системы и значение той роли, которую она должна играть в области предотвращения нарушений права на жизнь (пункт 37 постановления).

Суд учел, что в рамках гражданского судопроизводства национальные суды установили причинно-следственную связь между бездействием мэрии города Т. в плане принятия мер безопасности в недостроенном здании, направленных на защиту жизни и здоровья людей, и произошедшим с заявителем несчастным случаем. Тем самым признали, что государственные органы не выполнили позитивное обязательство, предусмотренное материальным аспектом статьи 2 Конвенции, и не приняли разумные меры для обеспечения безопасности людей. Ввиду этого Суд сосредоточил внимание на вопросе о том, выполнило ли государство свое позитивное обязательство, предусмотренное процессуальным аспектом статьи 2, и предоставило ли оно заявителю соответствующее возмещение. Суд отметил, что заявитель (на момент рассматриваемых событий ему было 14 лет) получил серьезную черепно-мозговую травму, которая привела к его инвалидности - в результате падения через отверстие с третьего этажа на второй этаж недостроенного здания на груду битых кирпичей (пункт 38 постановления).

Суд обратил внимание, что следственные органы не пытались установить личности должностных лиц из мэрии и их обязанности по обеспечению безопасности в недостроенном здании.

Было отмечено: ответственность за проведение первоначального расследования (направленного на сбор доказательств и устранение или сведение к минимуму любого риска упущений, которые впоследствии могут отрицательно сказаться на возможности привлечения виновных лиц к ответственности) лежит на властях и не может быть оставлена на усмотрение жертвы или ее ближайших родственников (пункт 42 постановления).

Суд также указал - заявитель воспользовалась гражданско-правовым средством правовой защиты. В ходе гражданского судопроизводства было установлено (и это не оспаривалось сторонами), что мэрия города Т., будучи владельцем недостроенного здания, несла ответственность в соответствии с национальным законодательством (пока строительные работы были приостановлены) за принятие мер, направленных на защиту жизни и здоровья людей, в частности, путем закрытия недостроенного здания; также была установлена причинно-следственная связь между упущением мэрии и причинением заявителю тяжких телесных повреждений и инвалидности. Гражданские суды установили, что мэрия долгое время не выполняла своих обязанностей (с момента передачи ей недостроенного здания в 1997 году) до наступления несчастного случая с заявителем в 2008 году, несмотря на конкретную опасность, которую здание представляло для детей, учитывая его близость к местной школе. Недостроенное здание (на момент его передачи в муниципальную собственность в 1997 году строительство было завершено на 54%): (i) не имело окон и дверей; (ii) представляло такие опасности, как куча кирпичей и дыра между этажами; (iii) не охранялось; (iv) было легко доступно со стороны школы. Таким образом, мэрия города Т. была привлечена к ответственности за непринятие мер безопасности, что привело к серьезным травмам и инвалидности заявителя в 2008 году (пункт 43 постановления).

Установив изложенные выше факты, суды обязали мэрию выплатить заявителю компенсацию в размере, эквивалентном 600 евро в качестве компенсации морального вреда. Отмечая, что национальные суды приняли во внимание халатность со стороны заявителя и его матери, Суд счел, что в обстоятельствах настоящего дела сумма компенсации являлась недостаточной, чтобы представлять собой надлежащее возмещение вреда.

После установления обстоятельств несчастного случая и, в частности, связи между недостроенным зданием и мэрией города Т., несмотря на позицию национального суда и прокуратуры уголовно-правовое средство защиты не смогло обосновать вывод о том, что в действиях должностных лиц мэрии не было признаков преступления халатности должностного лица. Личность этих чиновников так и не была установлена, и доказательства их ответственности за обеспечение безопасности в недостроенном здании так и не были собраны. В результате отказ в возбуждении уголовного дела был необоснованным, что противоречило задаче установления соответствующих фактов и привлечения виновных к ответственности. Что касается гражданско-правового средства правовой защиты, то, хотя оно и позволило привлечь виновный орган власти к ответственности, однако оно не обеспечило заявителю надлежащего возмещения (пункт 46 постановления). С учетом изложенного, Суд резюмировал - в деле заявителя уголовные и гражданские средства правовой защиты не являлись эффективной реакцией суда, совместимой со сдерживающим воздействием действующей судебной системы и значимостью той роли, которую она должна играть в предотвращении нарушений права на жизнь, как того требует статья 2 Конвенции. Следовательно, в настоящем деле было допущено нарушение этого положения Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 1115/10 "Удут против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 28 мая 2019 года), которым установлено нарушение статьи 2 Конвенции в связи с непроведением надлежащего расследования по факту самоубийства дочери заявительницы.

Европейский Суд отметил, что 8 мая 2007 года дочь заявительницы З. была найдена повешенной в ее квартире. Патологоанатомическое исследование выявило - она умерла в результате асфиксии. Помимо следа удушения на лице, предплечьях и голенях З. были обнаружены многочисленные кровоподтеки и ссадины, которые могли проявиться незадолго до ее смерти в результате ударов тупыми предметами, например, удары по лицу, рукам и ногам, нанесенные другим человеком. Заявительница добивалась возбуждения уголовного дела в отношении ее зятя Ч., обвиняя его в доведении З. до самоубийства (пункт 34 постановления).

Суд также учел, что в течение более четырех лет в период с мая 2007 года по октябрь 2011 года обстоятельства смерти дочери заявительницы выяснялись в рамках 21 доследственной проверки, в результате которых выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Все постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, кроме самого последнего, были отменены прокурором, осуществляющим надзор, как незаконные и необоснованные, а также были признаны таковыми судом. В каждом случае было отмечено следующее - поручения, данные следователю прокурором о выполнении процессуальных действий, направленных на установление обстоятельств, упомянутых в жалобе заявительницы, а также обстоятельств смерти З., не были исполнены. Несмотря на то, что в течение указанного выше периода уголовное дело фактически было возбуждено в одном случае в сентябре 2011 года, на следующий день данное постановление было отменено и, следовательно, оно не имело никакого значения для расследования (пункт 35 постановления).

Европейский Суд напомнил - затянутый характер разбирательства является явным признаком того, что оно является неполноценным и представляет собой нарушение позитивных обязательств государства-ответчика по Конвенции, если только государство не представит достаточно убедительных и правдоподобных причин, оправдывающих длительность производства. В этой связи Суд отметил: в ноябре 2009 года окружная прокуратура заявила в ответ на жалобу заявительницы, что несоблюдение внутригосударственными органами власти законодательства и требования о незамедлительном проведении расследования по факту смерти З. нарушило права заявительницы (пункт 36 постановления).

Европейский Суд обратил внимание: "[в]о многих делах против России Суд уже устанавливал, что получив заслуживающие доверия утверждения о жестоком обращении или о лишении жизни представителями государства, власти обязаны возбудить уголовное дело и провести расследование; одна лишь "доследственная проверка" не может отвечать требованиям эффективного расследования, предусмотренным статьями 2 или 3 Конвенции. Было установлено, что эта предварительная стадия имеет слишком ограниченный объем и не может привести к установлению личности и наказанию лиц, виновных в предполагаемом жестоком обращении или лишении жизни, поскольку возбуждение уголовного дела и проведение уголовного расследования являются необходимыми условиями для предъявления предполагаемым преступникам обвинений, которые впоследствии могут быть рассмотрены судом. Суд уже устанавливал, что отказ в возбуждении уголовного дела по заслуживающим доверия утверждениям о жестоком обращении или лишении жизни свидетельствует о невыполнении государством своих процессуальных обязательств по статьям 2 и 3 Конвенции..." (пункт 37 постановления).

Суд подчеркнул следующее - обстоятельства рассматриваемого дела отличаются тем, что лишение жизни было предположительно спровоцировано частным лицом, а не представителем государства. Однако Суд счел, что, поскольку в обоих случаях требования в отношении проведения официального расследования схожи, его предыдущие выводы по статьям 2 и 3 Конвенции должны в равной степени применяться к ситуациям, когда имеются заслуживающие доверия утверждения о жестоком обращении или лишении жизни со стороны физических лиц (пункт 38 постановления).

Принимая во внимание вышеизложенное, Суд резюмировал, что ограниченный объем, отсутствие разумной срочности и общая неэффективность многих доследственных проверок, в результате которых в течение четырех с половиной лет неоднократно выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти дочери заявительницы, свидетельствуют об отсутствии истинного и серьезного стремления внутригосударственных органов власти провести расследование для выяснения обстоятельств смерти. Непроведение расследования уголовного дела привело Суд к выводу о том, что власти не выполнили свое процессуальное обязательство по статье 2 Конвенции провести расследование по факту смерти дочери заявительницы 8 мая 2007 года. Таким образом, государство нарушило свое процессуальное обязательство, предусмотренное статьей 2 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 29951/09 "Агаркова против Российской Федерации" (вынесено 15 мая 2018 года, вступило в силу 15 августа 2018 года), которым установлено нарушение статьи 2 Конвенции в связи с непроведением эффективного расследования по факту смерти сына заявительницы.

Суд напомнил, что пункт 1 статьи 2 Конвенции предписывает государству не только воздерживаться от умышленного и незаконного лишения жизни, но также предпринимать надлежащие шаги для сохранения жизней тех, кто находится под их юрисдикцией. Это подразумевает применение эффективных положений уголовного права для предотвращения совершения преступлений против личности, подкрепленных правоохранительными механизмами для предотвращения, пресечения и наказания за нарушения таких положений (пункт 55 постановления). Когда смерть случается при подозрительных обстоятельствах, оставляя место для обвинений в преднамеренном лишении жизни, государство должно обеспечить эффективное официальное расследование. При этом в данном обязательстве главным является не результат, а используемые средства. Власти должны были предпринять все разумные шаги для обеспечения сохранности доказательств, имеющих отношение к происшествию. Любой недостаток расследования, который снижает вероятность установления причины смерти или ответственных лиц, влечет за собой риск несоблюдения данного принципа (пункты 56 - 57 постановления).

Суд, прежде всего, отметил, что уголовное судопроизводство по обстоятельствам смерти сына заявительницы было возбуждено 26 февраля 2007 года, почти через месяц после того, как он умер от тяжелой травмы головы, полученной 17 января 2007 года. После возбуждения уголовного дела следственные органы предприняли ряд процессуальных мер, направленных на выполнение их позитивного обязательства согласно статье 2 Конвенции. Они установили - телесные повреждения, которые повлекли смерть сына заявительницы - открытая тупая черепно-мозговая травма, сопровожденная ранами на голове и кровоподтеками, кровоизлияниями в мягкие ткани головы, переломами костей черепа, кровоизлияниями над и под слоями мозговой оболочки, осложненными отеком мозга и давлением - были причинены В. во время драки. В мае 2007 года они передали дело против В. - по обвинению в убийстве, совершенном в результате превышения пределов самообороны - в суд для проведения разбирательства (пункт 58 постановления). Однако в октябре 2007 года суд вернул дело следственным органам для пересмотра обвинительного заключения и устранения недостатков, которые препятствовали рассмотрению дела, в частности, для установления того, каким именно образом действия В. превысили пределы необходимой самообороны.

Суд обратил внимание на то, что дело не вернулось в суд для рассмотрения по существу. Вместо этого с 29 декабря 2007 года по 29 октября 2009 года, было вынесено десять постановлений о прекращении производства по уголовному делу, которые впоследствии были отменены надзорными органами как необоснованные. После ходатайств заявительницы (в течение периода продолжительностью почти в два года) суд несколько раз признавал бездействие следователя незаконным и обязывал следственный орган устранить вышеупомянутые недостатки, провести тщательное и всестороннее расследование (пункт 60 постановления).

Суд напомнил, что повторное направление дела на дальнейшее рассмотрение вместе с нежеланием следственных органов следовать указаниям судов, продемонстрировали серьезные недостатки в расследовании, так как эти недостатки повлияли на способность расследования собрать и оценить доказательства (пункт 61 постановления). Суд отметил, что с 14 февраля по 5 декабря 2012 года разбирательство по уголовному делу прекращалось шесть раз ввиду отсутствия элементов состава преступления в действиях В., а впоследствии возобновлялось. В декабре 2012 года - то есть, более чем через пять лет после происшествия - расследование все еще не было завершено, и нельзя было прийти к выводу, что вся его продолжительность оправдывалась обстоятельствами данного дела (пункт 63 постановления).

Суд указал: эффективность расследования подразумевает своевременность и разумную скорость исполнения. Даже если в конкретной ситуации могут существовать препятствия или трудности, мешающие продвижению расследования, незамедлительное реагирование властей является очень важным для поддержания общественного доверия в соблюдении им верховенства права и во избежание впечатления сговора или терпимости к незаконным действиям. Кроме того, с течением времени надежды на то, что может быть проведено какое-либо эффективное расследование значительно уменьшаются (пункт 64 постановления).

С учетом изложенного можно было констатировать - имело место нарушение процессуального аспекта статьи 2 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 49626/07 "Тихомирова против Российской Федерации" (вынесено 3 октября 2017 года, вступило в силу 3 января 2018 года), которым также установлено нарушение статьи 2 Конвенции в связи с непроведением эффективного расследования по факту смерти сына заявительницы, погибшего в результате дорожно-транспортного происшествия.