практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобам N 45767/09 и N 40452/10 "Утвенко и Борисов против Российской Федерации" (вынесено 5 февраля 2019 года, вступило в силу 24 июня 2019 года), которым установлено нарушение пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции в связи с нарушением права одного из заявителей на участие защитника.

Суд отметил, что один из заявителей <11> "обвинялся по уголовному делу" в смысле статьи 6 Конвенции, и он должен был воспользоваться гарантиями, следующими из пунктов 1 и 3 данного положения, а именно - правом на помощь адвоката, а также правом быть информированным о данном праве и о праве хранить молчание и не свидетельствовать против самого себя. В то же время из протокола предъявления обвинений первому заявителю от 11 апреля 2008 года следовало, что он был извещен о всех своих процессуальных правах: он выбрал двух адвокатов для обеспечения своей защиты и, допрошенный в тот же день как лицо, которому были предъявлены обвинения, он отрицал свою причастность к убийству С. Он также воспользовался своим правом на замену адвоката П. адвокатом Ш. (пункт 177 постановления).

--------------------------------

<11> Далее - первый заявитель.

Как усматривалось из текста постановления, сторонами не оспаривалось, что на допросе первого заявителя 15 апреля 2008 года присутствовали не выбранные им адвокаты Е. и Ш., а назначенный адвокат Ку. Власти утверждали - заявитель дал письменное согласие на то, чтобы указанный адвокат представлял его интересы во время данного допроса, и что, таким образом, его право на доступ к адвокату было соблюдено. Первый заявитель ссылался на то, что его согласие не являлось добровольным, и, кроме того, присутствие адвоката Ку. не было эффективным (пункт 178 постановления).

Суду следовало выяснить, существовали ли в данном деле ограничения права первого заявителя воспользоваться доступом к адвокату по его выбору, и если да, то применительно к указанному случаю, влияли ли эти ограничения на справедливость уголовного процесса, взятого во всей совокупности.

Суд счел, что довод властей означал: письменное согласие первого заявителя на помощь назначенного адвоката Ку. равнозначно подразумеваемому отказу заявителя от своего права на помощь адвокатов по своему выбору. Однако Суд напомнил - отказ от одного из своих прав, защищаемых Конвенцией, должен быть оформлен недвусмысленным образом и сопровождаться минимальными гарантиями, соответствующими его серьезности; ему не требуется быть выраженным, но он должен быть добровольным, сознательным и информированным (пункт 180 постановления).

Исследовав представленные материалы, Суд не смог сделать вывод о том, что адвокат Ку. была навязана первому заявителю посредством принуждения, ни о том, что его отказ от помощи выбранных им адвокатов не был добровольным. Вместе с тем Суд счел, что данный отказ не был "сознательным и информированным". На самом деле Суд установил: до проведения допроса от 15 апреля 2008 года, следователь Б. проинформировал первого заявителя, что его адвокаты не были доступны; во время разбирательства по уголовному делу следователь Б. признал, что он не проинформировал адвоката Е., выбранного первым заявителем, о проведении 15 апреля 2008 года допроса заявителя. Одновременно Суд выяснил следующее: адвокат Е. не имела доступа к своему клиенту 14, 16, 17 и 18 апреля 2008 года под предлогом, что заявитель ожидал перевода из СИЗО по требованию следователя М. Однако оказалось, 15 апреля 2008 года первый заявитель был допрошен в том же самом СИЗО следователем Б. По заключению Суда, ошибочная информация, сообщенная первому заявителю следователем Б. относительно доступности выбранных заявителем адвокатов, не позволяла ему дать свое согласие на представление его интересов адвокатом Ку. со всем знанием дела (пункт 181 постановления).

Суд также счел вопрос о том, мог ли первый заявитель или нет предвидеть последствия своего поведения, по существу, связан с вопросом, относящимся к эффективности юридической помощи назначенного адвоката Ку. Суд напомнил: одной из главных задач адвоката на стадии заключения под стражу и следствия является необходимость следить за соблюдением права любого заключенного не свидетельствовать против самого себя и хранить молчание. Назначение адвоката не обеспечивает само по себе эффективность оказываемой обвиняемому помощи, предполагающей выполнение ряда требований. Физическое присутствие адвоката во время проведения предварительного расследования должно позволить ему оказывать эффективную и конкретную (а не только абстрактную) помощь своим присутствием, и, в частности, следить за тем, чтобы не был нанесен ущерб праву на защиту допрашиваемого подозреваемого (пункт 182 постановления).

Однако, по мнению Суда, присутствие адвоката Ку. на допросе первого заявителя 15 апреля 2008 года не являлось достаточной гарантией для защиты прав заявителя (например, права пользоваться помощью адвоката по своему выбору, а также не свидетельствовать против самого себя и хранить молчание). Суд опирался в числе прочего на выводы дисциплинарной комиссии коллегии адвокатов, установившей, что адвокат Ку. навязала свои услуги по представительству первому заявителю, действуя на основании личных отношений со следователем Б.; она не обеспечила никакой юридической помощи первому заявителю; она вмешалась в представительство интересов заявителя, обеспечиваемое выбранными им адвокатами Е. и Ш.; и при этом она способствовала оформлению показаний первого заявителя, в которых он свидетельствовал против самого себя, во время допроса 15 апреля 2008 года, что повредило его защите. Учитывая серьезность действий адвоката Ку., дисциплинарная комиссия наложила на нее самые строгие, по ее мнению санкции, а именно - исключение из коллегии адвокатов (пункт 183 постановления).

Таким образом, резюмировал Суд, когда первый заявитель дал свое согласие на то, чтобы ему помогала адвокат Ку., она его не консультировала о последствиях его поведения и, в целом, не обеспечила никакой юридической помощи. Суд напомнил: уязвимость подозреваемых может усиливаться из-за того, что законодательство в области уголовного процесса имеет тенденцию становиться более и более сложным. Из решения дисциплинарной комиссии следовало следующее - назначение адвоката Ку. противоречило части 4 пункта 1 статьи 7 Закона об адвокатской деятельности, и Ку. следовало воздержаться от того, чтобы вмешиваться в представление интересов заявителя, обеспечиваемое адвокатами Е. и Ш., в соответствии с кодексом профессиональной этики адвоката. Суд счел, что знание правил, относящихся к профессии адвоката, и их соблюдение не может быть противопоставлено первому заявителю; в противном случае само представительство интересов лишалось бы смысла (пункт 184 постановления).

Суд пришел к выводу: первый заявитель не мог считаться отказавшимся на законных основаниях от своего права быть представленным адвокатом по своему выбору. С учетом того, что он не имел доступа к выбранным им адвокатам Е. и Ш. во время допроса 15 апреля 2008 года, и помощь назначенного адвоката Ку. не была эффективной, Суд счел, что право на доступ к адвокату по своему выбору было ограничено.

Суд напомнил - ограничения права доступа к адвокату разрешаются только в исключительных случаях, когда они должны иметь временный характер, и основываться на индивидуальной оценке особых обстоятельств данного дела (пункт 186 постановления). Однако власти не сообщили о таких исключительных обстоятельствах, а в компетенцию Суда не входило устанавливать по собственной инициативе, существуют ли они в указанном деле. Суд не увидел никакого "особого основания", которое могло бы оправдать ограничение доступа первого заявителя к выбранным им адвокатам во время первого допроса 15 апреля 2008 года: не было указано, например, что существует неминуемый риск для жизни, физической целостности или безопасности других лиц.

С учетом вышеизложенного Суд должен был выяснить, могла ли невозможность для первого заявителя воспользоваться помощью выбранных им адвокатов во время допроса 15 апреля 2008 года принести непоправимый вред разбирательству по уголовному делу, рассматриваемому в совокупности, в отношении заявителя. Отсутствие в данном деле "убедительных причин", которые могли бы оправдать ограничение доступа первого заявителя к своим адвокатам, обязало Суд тщательно рассматривать вопрос о справедливости процесса. В компетенции властей убедительно продемонстрировать, что заявитель тем не менее воспользовался справедливым уголовным разбирательством. Суд рассмотрит в той части, где она применима в данном деле, различные факторы, следующие из его прецедентной практики (пункт 188 постановления).