практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 29790/14 "Гулиев и Шеина против Российской Федерации" (вынесено 17 апреля 2018 года и вступило в силу 17 июля 2018 года), которым установлено нарушение права заявителей на уважение семейной жизни, предусмотренного статьей 8 Конвенции, в связи с административным выдворением за пределы территории Российской Федерации.

Суд вновь подтвердил: государство, развиваясь в рамках международного права и действуя как субъект обязательств по своим международным договорам, имеет право контролировать въезд иностранцев на свою территорию и их проживание на данной территории. То, что власти страны пребывания столкнулись с фактом наличия семейной жизни как со свершившимся фактом (fait accompli), не ведет к тому, что власти в результате этого обязаны в соответствии со статьей 8 Конвенции позволить заявителю поселиться в данной стране. Европейский Суд ранее указывал - лица в такой ситуации, как правило, не наделяются правом ожидать, что им будет предоставлено право проживания в стране (пункт 46 постановления).

Если речь идет об иммиграции, продолжил Европейский Суд, то нельзя считать, что статья 8 Конвенции накладывает на государство общее обязательство уважать решение женатых пар на выбор места семейного проживания и санкционировать воссоединение членов семьи на своей территории. Тем не менее в случае, когда дело касается семейной жизни, а также иммиграции, рамки обязательств государства по допуску на свою территорию родственников лиц, проживающих на его территории, изменяются в соответствии с конкретными обстоятельствами соответствующих лиц и общественным интересом. Факторами, которые должны учитываться в данном контексте, являются: степень фактического разрыва семейной жизни, степень существующих связей в государстве - участнике Конвенции, наличие непреодолимых препятствий в отношении пребывания семьи в родной стране указанного иностранного гражданина, и вопрос о том, имеются ли факторы иммиграционного контроля (например, история нарушений миграционного законодательства) или интересы общественного порядка, которые перевешивают в сторону принятия решения о запрете на въезд (пункт 47 постановления).

По мнению Суда, выдворение человека из страны, где проживают близкие члены его семьи, может считаться нарушением права на уважение семейной жизни, гарантированного пунктом 1 статьи 8 Конвенции.

Особое внимание, подчеркнул Суд, следует уделить тому, была ли семейная жизнь создана в то время, когда заинтересованные лица осознавали, что миграционный статус одного из них будет означать, что сохранение семейной жизни на территории страны пребывания с самого начала будет рискованным. Согласно утвердившейся прецедентной практике Европейского Суда в подобных случаях выдворение члена семьи, не являющегося гражданином соответствующего государства, будет являться нарушением статьи 8 Конвенции лишь при исключительных обстоятельствах (пункт 49 постановления).

Суд отметил - при наличии детей необходимо учитывать их наилучшие интересы, при этом национальные органы, ответственные за процесс принятия решений, обязаны оценить доказательства с точки зрения практичности, осуществимости и соразмерности выдворения любого из родителей ребенка, не являющегося гражданином соответствующего государства, в целях обеспечения эффективной защиты и надлежащего учета наилучших интересов детей (пункт 50 постановления).

Суд напомнил: понятие "семья" не сводится только к отношениям, основанным на браке, и может охватывать другие de facto "семейные" связи, когда стороны проживают совместно вне брака. Ребенок, рожденный при таких отношениях, ipso jure является частью "семьи" с момента и в силу самого факта своего рождения. Таким образом, между ребенком и его родителями существует связь, которая может рассматриваться в качестве семейной жизни. Кроме того, при принятии решения о том, могут ли отношения рассматриваться в качестве "семейной жизни", может учитываться целый ряд факторов, в том числе факт совместного проживания пары, продолжительность их взаимоотношений и наличие у них совместных детей (пункт 51 постановления).

Задача Суда при осуществлении своей контрольной функции заключается не в том, чтобы выполнять функции национальных органов власти, а в том, чтобы проверять решения, в свете всего дела, которые они приняли в пределах своей свободы усмотрения. При этом Суду необходимо убедиться, что национальные власти применили стандарты в соответствии с принципами, закрепленными в его прецедентной практике и, более того, что они основывали свои решения на приемлемой оценке фактов, относящихся к делу. В частности, Суд должен рассмотреть, являлся ли процесс принятия решения, который привел к введению мер вмешательства, справедливым и обеспечивающим надлежащее соблюдение интересов частного лица, защищенных статьей 8 Конвенции (пункт 52 постановления).

Как усматривалось из текста постановления, стороны не оспаривали, что заявители стали жить вместе в 2004 году, в 2007 году родился их первый ребенок, а в 2011 году - второй, в декабре 2013 года первый заявитель был официально зарегистрирован в качестве их отца, а в июле 2014 года (после выдворения первого заявителя) родился третий ребенок заявителей. Сторонами не оспаривался тот факт, что в феврале 2014 года заявители зарегистрировали свой брак в органах государственной власти. Суд также отметил: из представленных в его распоряжение документов следовало, что, в отличие от упомянутого властями заявителя в деле "Мурадели", первый заявитель с самого начала судебного разбирательства придерживался последовательной позиции о наличии между ним, вторым заявителем и их детьми семейной жизни (пункт 53 постановления).

Суд обратил внимание: суть доводов властей заключалась в том, что у заявителя отсутствовали прочные семейные связи, поскольку он не состоял в официальном браке и был зарегистрирован в качестве отца детей уже после принятия постановления о его выдворении. Тем не менее власти, по мнению Суда, не оспорили доводы заявителей о том, что к моменту выдворения первого заявителя они прожили вместе около десяти лет и имели троих детей (пункт 54 постановления).

Суд пришел к выводу: в свете его прецедентной практики не могло быть никаких сомнений в том, что в обстоятельствах настоящего дела существовала "семейная жизнь" по смыслу статьи 8 Конвенции.

Суд также напомнил, что так как первый заявитель не обращался с заявлениями о предоставлении ему вида на жительство или гражданства Российской Федерации, несмотря на то, что он прибыл в Россию еще в 2002 или в 2003 году, он должен был знать об отсутствии у него устойчивого миграционного статуса задолго до начала семейной жизни на территории Российской Федерации. В случаях столкновения со свершившимся фактом (fait accompli) выдворение органами государственной власти члена семьи, не являющегося гражданином соответствующего государства, несовместимо с положениями статьи 8 Конвенции только при наличии исключительных обстоятельств. Таким образом, Суду следовало рассмотреть вопрос о том, имелись ли в деле заявителя какие-либо исключительные обстоятельства, свидетельствующие о том, что органы государственной власти не обеспечили справедливого баланса при принятии решения о выдворении первого заявителя, которое повлекло за собой введение пятилетнего запрета на повторный въезд на территорию данного государства (пункт 56 постановления).

Суд отметил следующее - национальные суды сосредоточили свое внимание на том, что заявители официально зарегистрировали брак только после того, как было принято решение о выдворении первого заявителя, а также пришли к выводу о невозможности учета ситуации с несовершеннолетними детьми заявителей, так как отцовство первого заявителя на момент принятия постановления о его выдворении зарегистрировано не было. Кроме того, обращено внимание на то, что суды не занимались проверкой таких фактов как продолжительность совместного проживания заявителей, беременность второго заявителя их третьим совместным ребенком, продолжительность запрета на повторный въезд первого заявителя после его выдворения (пункт 57 постановления).

Суд резюмировал - в настоящем деле национальные суды не только не установили справедливого баланса между различными интересами, в том числе с учетом наилучших интересов детей, но и не провели тщательного анализа по вопросу о соразмерности примененной в отношении первого заявителя меры и ее влиянии на семейную жизнь заявителей. Таким образом, они не приняли во внимание соображения и принципы, разработанные Судом, и не применили стандарты, соответствующие требованиям статьи 8 Конвенции. Судебные разбирательства, в ходе которых было вынесено и оставлено без изменений постановление о выдворении первого заявителя, не отвечали требованиям Конвенции и не затрагивали все элементы, которые внутригосударственным органам власти следовало учесть при оценке того, являлась ли данная мера "необходимой в демократическом обществе" и была ли она соразмерна преследуемой законной цели (пункты 58 - 59 постановления).

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 48453/16 "Саргсян против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 8 декабря 2020 года), которым также установлено нарушение права заявителя на уважение семейной жизни в связи с административным выдворением за пределы территории Российской Федерации.

Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд отметил: власти оспаривали, что у заявителя была дочь М.П., что он работал в местной компании в 2014 году. В то же время они не подвергли сомнению, что на момент принятия решения о выдворении заявитель был женат на гражданке Российской Федерации А.П. или что их брак был подлинным (пункт 30 постановления).

Суд далее подчеркнул - внутригосударственные миграционные органы были полностью осведомлены о пребывании заявителя на территории Российской Федерации в период с 14 марта по 9 декабря 2014 года, поскольку они неоднократно регистрировали его место жительства. Кроме того, в информации властей указывалось, что в феврале 2012 года заявитель уже был зарегистрирован как проживающий в этом регионе. С учетом таких обстоятельств, по мнению Суда, утверждения заявителя о наличии законных оснований для его пребывания на территории Российской Федерации в течение рассматриваемого периода в 2014 году, вероятно, базировались на фактах, которые не были должным образом рассмотрены внутригосударственными судами (пункт 31 постановления).

Вместе с тем представленные документы ясно показывали, что на момент вынесения постановления о выдворении и рассмотрения жалоб заявителя на данное постановление, внутригосударственным судам было известно о браке заявителя с гражданкой Российской Федерации и его утверждениях о семейной жизни на территории Российской Федерации. Однако они не смогли должным образом изучить необходимость и соразмерность его выдворения из страны с учетом его влияния на семейную жизнь заявителя. Таким образом, они не приняли во внимание соображения и принципы, разработанные Судом, и не применили стандарты, соответствующие требованиям статьи 8 Конвенции (пункт 32 постановления). Принимая во внимание вышеизложенное, Суд пришел к выводу, что судебные разбирательства, в ходе которых было вынесено и оставлено в силе постановление об административном выдворении заявителя, не отвечали требованиям Конвенции и не затрагивали все элементы, которые внутригосударственным органам власти следовало учесть при оценке того, являлась ли примененная мера "необходимой в демократическом обществе" и была ли она соразмерна преследуемой законной цели.