2. Доводы жалобы

В обоснование жалобы Комиссией приведены следующие доводы.

2.1. Коллегией Суда неправильно определена предметная компетенция (нарушение пункта 39, пункта 41 Статута Суда Евразийского экономического союза, являющегося приложением N 2 к Договору о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года (далее - Статут Суда)).

По мнению Комиссии, решение Судом вопроса о своей компетенции не означает возможность ее произвольного расширения за счет любых категорий споров, а предоставляет Суду дискрецию исключительно в пределах границ, очерченных главой IV Статута Суда.

Ссылаясь на подпункт 2 пункта 39 Статута Суда, Комиссия полагает, что обязательными кумулятивными условиями для определения Судом своей компетенции ratione materiae на рассмотрение данного вида споров являются:

1) спор касается вопросов реализации Договора о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года (далее - Договор), международных договоров в рамках Союза и (или) решений органов Союза;

2) бездействие Комиссии затрагивает права и законные интересы истца в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;

3) правовым последствием бездействия Комиссии является нарушение предоставленных Договором и (или) международными договорами в рамках Союза прав и законных интересов истца.

По мнению Комиссии, данный спор не касается реализации актов права Союза, а нарушенные, по мнению истца, права и законные интересы не предоставлены ему Договором и (или) международными договорами в рамках Союза и не могут быть нарушены вследствие бездействия Комиссии.

Комиссия отмечает, что у нее отсутствуют полномочия на принятие мер, направленных на обеспечение соблюдения и применения в государстве-члене гражданско-правовых норм, регламентирующих последующие обязательства, возникающие в связи с исполнением декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных пошлин и налогов, поскольку регулирование указанных вопросов отсутствует в праве Союза и содержится исключительно в национальном законодательстве государств-членов.

Учитывая изложенное, Комиссия считает, что по этим основаниям Коллегии Суда надлежало прекратить производство по делу в соответствии с подпунктом "а" пункта 1 статьи 56 Регламента Суда Евразийского экономического союза, утвержденного решением Высшего Евразийского экономического совета от 23 декабря 2015 года N 101 (далее - Регламент Суда) с вынесением соответствующего постановления (подпункт 3 пункта 95 Статута Суда).

2.2. Коллегией Суда неправильно определена субъектная компетенция (нарушение пункта 39 Статута Суда).

Комиссия полагает, что у Коллегии Суда отсутствовала компетенция по рассмотрению спора, поскольку ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг", утратив статус таможенного представителя, не является надлежащим истцом, имеющим право на обращение в Суд с заявлением об оспаривании бездействия ЕЭК.

Комиссия указывает, что истец не являлся таможенным представителем ни на момент обращения с иском в Суд, ни на момент вынесения решения.

2.3. При рассмотрении дела Коллегией Суда не выполнены положения пункта 1 статьи 45 Регламента Суда.

Ссылаясь на подпункт "а" пункта 1 статьи 45 Регламента Суда, Комиссия утверждает, что Коллегия Суда должна была проверить все обстоятельства, предусмотренные пунктом 1 статьи 45 Регламента Суда, и сформулировать по ним соответствующие выводы. Вместе с тем в решении Коллегии Суда отсутствует анализ выполнения подпунктов "а" и "б" пункта 1 статьи 45 Регламента Суда, а выводы в отношении подпункта "в" указанной нормы не основаны на фактических обстоятельствах дела и применимом праве.

В жалобе отмечается, что отношения, связанные с регрессным взысканием таможенным представителем с декларанта уплаченных при исполнении солидарной обязанности денежных средств, не регулируются актами права Союза. В обоснование иска истцом также указано, что непосредственно затрагивающим его права и законные интересы является отказ судов Российской Федерации ему как таможенному представителю в регрессном взыскании с декларанта сумм таможенных платежей, уплаченных во исполнение солидарной обязанности.

Комиссия считает, что необходимым условием для совершения ею юридически значимых действий в связи с обращением хозяйствующего субъекта должны быть достаточные и объективно обоснованные сведения о нарушении его прав и законных интересов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, предоставленных ему Договором и (или) международными договорами в рамках Союза. Факты отсутствия таких сведений, их непредставление, а равно отсутствие самого нарушения (право возникает из факта) не побуждают Комиссию к реализации ее функций и полномочий, в том числе предусмотренных пунктом 43 Положения о Евразийской экономической комиссии, являющегося приложением N 1 к Договору (далее - Положение о Комиссии).

Комиссия констатирует, что отношения, связанные с уплатой таможенных платежей и установлением солидарной обязанности декларанта и таможенного представителя как солидарных должников перед кредитором в лице таможенного органа, являются публично-правовыми и регулируются нормами права Союза, тогда как иные отношения между указанными субъектами, в том числе возникающие в связи с правом обратного требования (регресса) при исполнении солидарной обязанности, носят частноправовой характер, основаны на договоре между ними и регламентированы национальным законодательством государств-членов.

2.4. В решении Коллегии Суда не обоснована заинтересованность истца в оспаривании бездействия Комиссии.

В жалобе указывается, что мотивировочная часть решения не содержит указания на нормы Договора, международных договоров в рамках Союза, регулирующие права и законные интересы хозяйствующего субъекта, которым не соответствовало бы бездействие Комиссии.

2.5. Не было обеспечено в полной мере соблюдение принципов состязательности и равноправия сторон.

Комиссия полагает, что в нарушение принципов состязательности и равноправия сторон, содержащихся в статьях 22 и 23 Регламента Суда, в ходе судебного разбирательства отдано предпочтение истцу, что ставит под сомнение объективность и беспристрастность Суда, не обеспечило надлежащие условия для всестороннего и полного установления всех фактических обстоятельств, правильного применения норм права Союза при разрешении дела.

2.6. Рассматривая дело об оспаривании бездействия, Коллегией Суда не установлены значимые для правильного рассмотрения дела обстоятельства.

Комиссия считает, что правомерность (неправомерность) ее бездействия по заявлению хозяйствующего субъекта должна оцениваться Судом с даты возникновения правоотношений между конкретным хозяйствующим субъектом и Комиссией.

В соответствии с пунктами 93, 95, 96 Регламента работы Евразийской экономической комиссии, утвержденного решением Высшего Евразийского экономического совета от 18 ноября 2011 года N 1 (далее - Регламент ЕЭК) обращение ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" от 18 ноября 2020 года рассмотрено в установленный срок, а по итогам рассмотрения истцу направлен ответ от 21 декабря 2020 года N 18-754.

В решении Коллегии Суда указано, что "законные ожидания истца при обращении в Комиссию состояли в том, чтобы по результатам такого обращения Комиссия предприняла действия, направленные на устранение коллизий по применению актов права Союза в законодательстве и правоприменительной практике государства-члена, касающиеся обстоятельств реализации солидарной обязанности декларанта и таможенного представителя".

В решении Коллегии Суда отмечено, что Комиссия правомочна обеспечивать реализацию указанных истцом норм Таможенного кодекса Евразийского экономического союза, являющегося приложением N 1 к Договору о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза от 11 апреля 2017 года, вступившим в силу с 1 января 2018 года (далее - ТК ЕАЭС). По мнению Комиссии, указанные истцом нормы непосредственно не затрагивают отношения между таможенным представителем и декларантом по поводу возврата средств, уплаченных согласно солидарной обязанности перед таможенными органами. В пункте 2 статьи 401 ТК ЕАЭС прямо указано, что отношения таможенного представителя с декларантами или иными заинтересованными лицами строятся на договорной основе.

В жалобе утверждается, что публичный характер отношений по уплате таможенных платежей обусловлен не только наличием публичной обязанности по их уплате, но и наличием публичного получателя (государства). В отношениях между таможенным представителем и декларантом отсутствуют элементы публичных правоотношений. Несмотря на то, что право регрессного требования к декларанту обусловлено исполнением солидарной обязанности, само по себе такое право является самостоятельным и возникает в связи с заключением договора на оказание услуг таможенного представителя.

Комиссия считает, что ТК ЕАЭС не содержит правового механизма реализации последующих действий таможенного представителя по регрессному взысканию с декларанта уплаченных таможенных платежей, обусловленных солидарной обязанностью. Отсутствие самого понятия регресса и его определения в ТК ЕАЭС свидетельствует о том, что государства - члены Союза не считают возможным регулировать указанные правоотношения между таможенным представителем и декларантом на уровне международного договора.

Комиссия не наделена полномочиями по обеспечению соблюдения, применения в государствах - членах Союза права на регрессное требование, регулируемое гражданским законодательством, право Союза не наделяет Комиссию полномочиями по оценке правомерности судебной практики в государствах - членах Союза при рассмотрении споров между хозяйствующими субъектами.

2.7. При рассмотрении дела Коллегия Суда не установила и не указала в своем решении права и законные интересы истца в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, предоставленные ему Договором и (или) международными договорами в рамках Союза, за защитой которых оно обратилось в Суд с заявлением об оспаривании бездействия Комиссии.

2.8. Не был соблюден досудебный порядок урегулирования спора (нарушение пункта 43 Статута Суда).

По мнению Комиссии, является необоснованным вывод Суда о том, что обращение истца "входит в круг подлежащих рассмотрению Комиссией обращений в соответствии с пунктом 4 Порядка рассмотрения обращений хозяйствующих субъектов об оспаривании решений Евразийской экономической комиссии, их отдельных положений или действий (бездействия) Евразийской экономической комиссии, утвержденного решением Коллегии Комиссии от 19 марта 2020 года N 46 (далее - Порядок рассмотрения обращений), в тексте обращения отсутствуют вопросы, содержащиеся в пункте 5 Порядка рассмотрения обращений, на которые его действие не распространяется". Комиссия утверждает, что обращение истца было рассмотрено Комиссией в порядке, который определен Регламентом ЕЭК, и отсутствуют основания для рассмотрения обращений в соответствии с Порядком рассмотрения обращений.

Как считает Комиссия, Коллегия Суда в своем решении, признав, что досудебный порядок урегулирования спора соблюден, нарушила пункт 43 Статута Суда и статью 33 Регламента Суда.

2.9. Решение Коллегии Суда нарушает права Комиссии на рассмотрение запросов юридических и физических лиц в том порядке, который определен Регламентом ЕЭК.

Комиссия указала, что необоснованные доводы в отношении ответа Комиссии истцу позволили Коллегии Суда впоследствии сделать неправильный вывод, что "ответ носит формальный характер, не отвечает верно на поставленный вопрос и квалифицировать ответ как бездействие Комиссии, выразившееся в отказе от выполнения возложенной на нее правом Союза обязанности".

2.10. В решении Коллегии Суда отсутствует ясность в принципиально важном вопросе о том, какие положения Договора, международных договоров в рамках Союза нарушены Комиссией.

2.11. Решение Коллегии Суда вышло за рамки указанных в заявлении вопросов (нарушение пункта 101 Статута Суда).

Комиссия считает, что вывод Коллегии Суда об обязанности Комиссии проводить мониторинг и контроль исполнения государствами - членами международных договоров не соответствует пункту 43 Положения о Комиссии, и ни в какой иной норме Договора не установлено такой "обязанности" Комиссии.

При этом истец ни при обращении в Комиссию, ни в заявлении в Суд не ставил вопрос о выполнении Комиссией и ее департаментами функции по осуществлению мониторинга. Комиссия отмечает, что истцом не представлены доказательства различной судебной и правоприменительной практики применения анализируемых в решении Суда норм Таможенного кодекса Таможенного союза (Договор о Таможенном кодексе таможенного союза принят Решением Межгосударственного Совета Евразийского экономического сообщества от 27 ноября 2009 года N 17, действовал до 1 января 2018 года, далее - ТК ТС), ТК ЕАЭС в Российской Федерации.

По утверждению Комиссии, Коллегия Суда дала неправильную оценку содержанию судебных актов судебных инстанций Российской Федерации, определив, что они свидетельствуют о неединообразной практике применения норм о солидарной обязанности таможенного представителя и декларанта.

2.12. При принятии решения Коллегией Суда были созданы новые нормы права Союза (нарушение пункта 102 Статута Суда).

Комиссия считает, что вынесенным решением Коллегия Суда фактически предписала Комиссии осуществлять мониторинг и контроль исполнения национального законодательства государствами-членами в лице их судебных органов по вопросам, не урегулированным в праве Союза и не переданным на наднациональный уровень. По мнению Комиссии, для Суда такой прецедент означает неограниченное расширение его компетенции, при котором к производству может быть принято заявление хозяйствующего субъекта, имеющее лишь произвольные ссылки на нормы права Союза.

2.13. Решение Коллегии Суда не отвечает предъявляемым требованиям (нарушение пунктов 4, 6 статьи 78 Регламента Суда).

Ссылаясь на приведенные нормы права истцом в заявлении в Суд и Судом в обоснование выводов, Комиссия считает, что утверждение Суда о наличии неединообразной правоприменительной практики в отношении конкретных норм права и необеспечение их реализации не являются одинаковыми.

Комиссия полагает, что Коллегией Суда допущена ошибка в выводах, в том числе о том, что "действующий в настоящее время ТК ЕАЭС содержит аналогичные ТК ТС нормы о солидарной ответственности таможенных представителей", "институт солидарной обязанности таможенных пошлин, налогов был введен ТК ТС", "возложение национальным законодательством или условиями гражданско-правового договора односторонней обязанности по уплате таможенных платежей на таможенного представителя недопустимо и противоречит праву Союза".

2.14. В решении Коллегии Суда не указаны доводы, по которым Суд не принял аргументы и представленные Комиссией доказательства, что нарушает пункт 4 статьи 78 Регламента Суда.

2.15. Коллегией Суда не учтено, что вопрос применения механизма солидарной ответственности таможенного представителя в период действия ТК ТС регулировался национальным законодательством государств - членов Союза. Комиссия отмечает, что при этом Коллегия Суда, сославшись на пункт 4 статьи 367 ТК ТС, пришла к противоречивому выводу, используя в качестве обоснования своих правовых позиций нормы исключительно ТК ЕАЭС.

В жалобе указано, что вопросы последующих регрессных требований при исполнении солидарной обязанности никогда не регламентировались правом Союза, их регулирование осуществлялось и осуществляется исключительно национальным законодательством государств-членов.

2.16. Отдельные выводы Коллегии Суда не основаны на фактических обстоятельствах дела.

В оспариваемом решении Коллегия Суда отмечает, что при возникновении коллизии между регулирующими таможенные отношения нормами права Союза и положениями законодательства Российской Федерации подлежит применению право Союза (в том числе ТК ТС) на основании Договора, а также части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации. Вместе с тем, по мнению Комиссии, никаких указаний о том, какие нормы имеют коллизионный характер, в решении Коллегии Суда не содержится.