практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека (далее - Европейский Суд, Суд) по жалобам N 12074/12 и 16442/12 по делу "Тихонов и Хасис против Российской Федерации" (вынесено 16 февраля 2021 года, вступило в силу 5 июля 2021 года), которым установлено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (далее - Конвенция) в связи с нарушением принципа справедливости судебного разбирательства ввиду отсутствия, по мнению Суда, беспристрастности коллегии присяжных заседателей, вынесшей обвинительный вердикт в отношении заявителей.

Заявители утверждали, что их не судил независимый и беспристрастный суд. Опираясь на заявления присяжных заседателей Д. от 16 апреля 2011 года <58> и М., сделанные на заседании от 18 апреля 2011 года <59>, с одной стороны, и на интервью от 18 мая 2011 года <60>, с другой стороны, они указывали, что имеются сомнения в беспристрастности присяжных, которые признали их виновными, и жалуются, что суды не приняли должных мер для устранения этих сомнений.

--------------------------------

<58> Как усматривалось из текста постановления (пункт 14), "16 апреля 2011 года Д. дала интервью журналисту Л., который опубликовал его в своем блоге. Относящиеся к делу выдержки из интервью:

"В устной форме о самоотводе я заявила еще утром во вторник, 12 апреля. Я указала, что со стороны некоторых присяжных на коллегию оказывается давление - нас с самого начала склоняют к обвинительному приговору. Вечером же, когда я составляла письменное заявление [о самоотводе], куратор сказал, чтобы в причинах выхода я указала "семейные обстоятельства". Донесли ли в итоге до судьи 3. истинные причины моего самоотвода - я не знаю.

Ряд присяжных являются бывшими сотрудниками правоохранительных органов, а присяжные [М.] и [Н.] с самого начала суда ведут в коллегии пропагандистскую работу. Каждое утро [М.] зачитывал нам в совещательной комнате материалы из СМИ, зачитывал даже то, что происходило в суде без нашего участия, и о чем мы знать были не должны. Каждую статью он сопровождал комментариями, пытаясь вызвать у нас негатив по отношению к подсудимым. Кроме того, [присяжная Н.] на моих глазах подошла к сотруднику суда <...> и сказала: "Не волнуйтесь, мы вынесем обвинительный вердикт". На мои замечания - мол, вы не имеете права этого делать, - ни [М.], ни [Н.] не реагировали <...>

Однажды около половины присяжных, включая меня, подали на [М.] и [Н.] жалобу и передали работнику суда, однако в зале заседаний она не зачитывалась, и попала ли вообще к судье - мы не знаем. В то же время [М.] составил жалобу на то, что Никита Тихонов подавал какие-то тайные знаки своему отцу. Он сначала озвучил это нам, [Н.] с криком его поддержала: "Нас оскорбляют, надо подавать [жалобу]!" Я и коллеги заявили, что ничего такого мы не видели, хотя следим за процессом непрерывно <...>. В общем, подавать жалобу мы отказались. Однако к нашему удивлению [М.] все равно написал ее и передал судье от лица всей коллегии. На этом лично мое терпение лопнуло. И не только мое. До 20-го [апреля], по моей информации, коллегию покинет еще одна присяжная. Мы не хотим брать грех на душу".

<59> Как усматривалось из текста постановления (пункт 17), "[п]рисяжный [М.] заявляет:

- По существу ходатайства могу сказать, что я не оказывал давления на членов коллегии присяжных и что попыток давления не было ни с моей стороны, ни с чьей-либо другой. Когда мы уходили в совещательную комнату после предъявления нам доказательств, мы обсуждали лишь вопрос о том, как тот или иной элемент доказательств соответствует другим доказательствам, но никто не пытался навязать свое мнение другим присяжным заседателям. Никто не оказывал давления [на других]. Во-вторых, что касается статей и комментариев, то я зачитывал публикации в средствах массовой информации с единственной целью определить, объективно ли они освещают ход судебного разбирательства и в какой степени. Вот и все. Я поделился своими наблюдениями с коллегами, но не навязал своего мнения. Я не собирал информацию по этому делу.

В ответ на дополнительный вопрос председателя:

- Утратите ли Вы объективность и беспристрастность из-за этой информации? присяжный [М.], старшина коллегии присяжных, отвечает:

- Нет, ни в коем случае, поскольку я принимаю во внимание только те доказательства и доводы, которые представлены здесь, в зале суда, а не то, что пишут в средствах массовой информации. Мы должны принимать решение исключительно на основании доказательств, [представленных нам]. Нам это объяснили.

Присяжная [Н.] отказалась комментировать направленное против нее ходатайство".

<60> Как усматривалось из текста постановления (п. 22), "18 мая 2011 года интернет-сайт "Газета.ру" опубликовал интервью присяжного заседателя М. Относящиеся к делу выдержки из интервью:

" - [М.] Я решил ответить на ваши вопросы, потому что много было сказано всего моей коллегой [присяжной Д.] и далеко не все было так, как она говорит.

<...>

- [Журналист] Когда вы стали читать в газетах об этом процессе?

- [М.] Как только начались заседания, я прессу посмотрел. И ради интереса зашел на сайт "Русского вердикта". Это был основной источник информации, он у меня в закладках до сих пор. В первое время все, что говорил прокурор, проходило через призму "Русского вердикта". Еще нашли случайно твиттер "Русского общественного движения", РОДа. Смотрели его всегда, когда нас выводили из зала, чтобы узнать, успеем покурить или нет. Смотрели - ага, судье заявили отвод, время есть...

- [Журналист] Судья или сотрудник суда, который вами занимался, так называемый куратор, не проводили с вами разъяснительных бесед, что читать газеты и все эти материалы в интернете не надо, что это запрещено?

- [М.] Нет. Они знали, что мы [их] читали. Я говорил, на каком сайте что написано. Судья на заседаниях несколько раз подчеркивал, еще в марте он, кажется, это говорил: я не могу вам запретить читать [то, что публикуется в СМИ], но доказательствами является только то, что вы услышали в зале суда, только их и рассматривайте. Я же из СМИ информацию не собирал, я именно мониторил, насколько объективно освещается [в СМИ] процесс. Теперь адвокат [В.] говорит про меня: "Он сам признался, что собирал доказательства в СМИ". Я вот не понял, у нас СМИ теперь подменяют следствие?

- [Журналист] Вы были единственным, кто мониторит интернет и газеты, а потом всем рассказывает? Остальные присяжные такую информацию получали от вас?

- Как минимум еще четверо из тех [присяжных], кто остался до конца [процесса], тоже все это читали. На мобильных телефонах. Были несколько человек, которые интернет не читали, а читали газету "Метро". А там тоже регулярно что-то появлялось [по поводу процесса]. Обменивались информацией, интересовались все [освещением дела]. У нас это называлось "свежие сплетни": то, что пишет "Новая газета", помноженное на то, что пишет "Русский вердикт", и деленное на два. Все понимали, что "Новая газета" отстаивает свои интересы, "Русский вердикт" - свои. И, соответственно, одни и те же события они видят по-своему. Хотя сидим все в одном зале.

- [Журналист] Госпожа [Д.] говорит, что она была против ваших разъяснений, что вы на нее давили, убеждая в виновности подсудимых, и она даже писала на вас заявление судье. Было такое?

- [М.] Когда появилось интервью [Д.] в прессе, я стал спрашивать у коллег, было ли такое заявление, может, это только я о нем не знаю. Но ни один человек мне не подтвердил, что оно было. Никто не знает и никто не помнит".

Суд напомнил, что он уже неоднократно заявлял - суд, включая коллегию присяжных заседателей, должен быть беспристрастным как с субъективной, так и с объективной точки зрения (пункт 41 постановления).

В рамках субъективного подхода Суд всегда придерживался презумпции беспристрастности судьи или присяжного заседателя до тех пор, пока не будет доказано обратное. Чтобы выяснить, был ли суд беспристрастным с объективной точки зрения, Суд должен определить, имелись ли в соответствующих обстоятельствах достаточные гарантии, исключающие любые объективно подтвержденные или законные сомнения относительно беспристрастности коллегии присяжных, учитывая, что позиция обвиняемого на этот счет принимается во внимание, но не играет решающую роль (пункт 42 постановления).

Из прецедентной практики Суда следует, что статья 6 Конвенции требует, чтобы любой внутригосударственный суд проверял, является ли он по своему составу "беспристрастным судом", если в этом имеются сомнения, за исключением случаев, когда такие сомнения с самого начала явно лишены серьезности. В случае возникновения предположений о предвзятости какого-либо из присяжных, судья должен принять адекватные меры, учитывая характер утверждений, например, заслушав возражения сторон, созвать коллегию присяжных для дополнительного расследования (дело "Грегори", согласно которому один из присяжных заседателей высказывал расистские суждения), "распустить" коллегию присяжных в полном составе (дело "Сандер" о ситуации, когда один из присяжных заседателей был косвенно признан автором расистских высказываний) или провести собственное расследование, чтобы проверить достоверность фактов, которые могут вызвать сомнения в беспристрастности присяжных заседателей и установить влияние, которое эти факты могли оказывать на мнение присяжных (дело "Рамли" о письменном заявлении, свидетельствовавшем о достоверности расистских высказываний, вмененных одному из присяжных заседателей), в том числе посредством слушания присяжных заседателей (дело "Фархи" - о предположительном наличии контактов между отдельными присяжными заседателями и представителями прокуратуры) (пункт 43 постановления).

Обращаясь к фактам рассматриваемого дела, суд констатировал: 18 апреля 2011 года заявители ходатайствовали об отводе присяжных заседателей М. и Н., опираясь на заявления, сделанные Д. в интервью от 16 апреля 2011 года <61>. По мнению властей, заявления Д. были неубедительными и, кроме того, противоречили друг другу. Суд счел, что в его компетенцию не входит дача оценки доказательной ценности заявлений Д. и достоверности действий, которые вменяются присяжным заседателям М. и Н. Однако Суд резюмировал: утверждения, являющиеся предметом спора, не выглядели с самого начала и очевидно лишенными серьезности в такой степени, чтобы председательствующий судья не был обязан принять адекватные меры, чтобы убедиться в том, что суд отвечал требованию непредвзятости, закрепленному в пункте 1 статьи 6 Конвенции, и что он давал достаточные гарантии, чтобы развеять все сомнения в этом отношении. Кроме того, Суд счел, что в соответствии с внутригосударственным правом и, в частности, с частью 2 статьи 333 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации присяжные заседатели обязаны воздерживаться от выражения своего мнения по делу вне заседаний, от обсуждения конкретных обстоятельств дела с лицами, не входящими в состав суда, и от сбора сведений по уголовному делу вне судебного заседания. Однако согласно заявлениям Д. М. и Н. не выполняли эти обязательства (пункт 44 постановления).

--------------------------------

<61> 25 апреля 2011 года газета "Московский комсомолец" опубликовала на своем сайте еще одно интервью Д., которое было посвящено той же теме, что и интервью от 16 апреля 2011 года (пункт 15 постановления).

На судебном заседании от 18 апреля 2011 года заявители обратились к судье 3. с ходатайством об отводе присяжных М. и Н. за предвзятость. В этой связи они опирались на заявления, сделанные Д. 16 апреля. Заслушав мнения сторон о ходатайстве заявителей, судья предложил М. и Н. высказаться о ходатайстве об отводе, направленном в их отношении. Решением от 18 апреля 2011 года судья отклонил ходатайство об отводе присяжных М. и Н. (пункты 16, 18 постановления).

Суд констатировал - национальные судебные процедуры не располагали достаточными гарантиями, позволяющими исключить обоснованные сомнения в беспристрастности присяжных, которые вынесли обвинительный вердикт в отношении заявителей, и в данном случае не было соблюдено право заявителей на судебное разбирательство беспристрастным судом. Имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Заявители также считали, что содержание статей, опубликованных в печати 6 ноября 2009 года, 18 января и 27 декабря 2010 года, нарушило их право на презумпцию невиновности.

Власти сообщили, что статьи в прессе от 18 января и 27 декабря 2010 года были опубликованы независимыми газетами и в них не содержалось каких-либо заявлений, приписываемых государственным должностным лицам, которые могли бы быть идентифицированы.

Суд напомнил - государственные органы в принципе не могут нести ответственность за действия частных лиц (пункт 61 постановления).

Что касается статьи от 6 ноября 2009 года, которая была опубликована в официальном издании "Российская газета" и подписана К., журналисткой этой же газеты - несмотря на то, что газета создана и финансируется Правительством Российской Федерации, однако ни один из материалов дела не позволили утверждать, что на момент публикации статьи, являющейся предметом спора, К. была лишена журналистской свободы, например, по причине редакционной политики газеты. Суд счел, что К. не действовала в качестве представителя государства на момент публикации статьи от 6 ноября 2009 года и, таким образом, по тем же причинам, что были указаны в пункте 61 выше, слова, принадлежащие ей, не могут повлечь за собой ответственность государства на основании пункта 2 статьи 6 Конвенции (пункт 62 постановления).

Суд пришел к выводу, что жалоба по пункту 2 статьи 6 является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.