1.4.4

Принцип правовой определенности в своем широком понимании проявляет себя не только в плоскости нормативно-правового регулирования, но и в правоприменении, предполагая прежде всего стабильность судебных решений и устойчивость судебной практики в целом.

В правоприменительной деятельности требование формальной определенности, предполагающее точность и ясность законодательных предписаний, будучи неотъемлемым элементом верховенства права, выступает в качестве необходимой гарантии обеспечения эффективной защиты как от произвольных преследования, осуждения и наказания, так и от несоразмерного, избыточного ограничения прав и свобод (Постановление от 19 мая 2014 года N 15-П). Неясность и противоречивость правового регулирования препятствуют адекватному уяснению его содержания и предназначения, допускают возможность неограниченного усмотрения публичной власти в процессе правоприменения, создают предпосылки для административного произвола и избирательного правосудия, чем ослабляют гарантии защиты конституционных прав и свобод; поэтому самого по себе нарушения требования определенности правовой нормы вполне может быть достаточно для признания такой нормы не соответствующей Конституции (постановления от 20 декабря 2011 года N 29-П, от 19 июля 2017 года N 22-П).

Неоднозначная правоприменительная практика противоречит конституционному принципу равенства, предполагающему одинаковый подход к лицам, находящимся в равных или сходных условиях, и ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан.

Конституционное равноправие может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями. Без соблюдения общеправового критерия определенности, ясности и недвусмысленности правовой нормы невозможно ее единообразное понимание и, соответственно, применение (постановления от 5 июля 2001 года N 11-П, от 6 апреля 2004 года N 7-П, от 2 июня 2015 года N 12-П). Поскольку формальную определенность нормативного регулирования реализует, одновременно подтверждая в нем данное качество, единообразие его применения, постольку, подчеркивается Конституционным Судом, различное понимание окружными арбитражными судами их полномочий при осуществлении нормоконтроля, препятствующее единообразному применению норм права и правовых позиций Верховного Суда, нарушает конституционные принципы определенности закона и разумной стабильности правоотношений (Постановление от 6 декабря 2017 года N 37-П).

Принимая во внимание истолкование принципа правовой определенности, присутствующего в положениях Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (статья 6), в практике Европейского Суда по правам человека, он указывает на необходимость средств защиты от необоснованной отмены судебных постановлений, принятых в процедуре рассмотрения заявлений о пересмотре вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам (Постановление от 19 марта 2010 года N 7-П).

Общеправовой принцип правовой определенности, подчеркивается Конституционным Судом, предполагает стабильность правового регулирования и исполнимость вынесенных судебных решений. Поэтому при установлении оснований для обжалования и пересмотра вступивших в законную силу судебных актов, сроков, в пределах которых допускается такое обжалование, а также при определении судебных инстанций, которые правомочны рассматривать соответствующие жалобы (представления), законодателю надлежит исходить из того, что участники гражданских правоотношений должны иметь возможность в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав и обязанностей. Раскрывая содержание принципа применительно к процессуальным правоотношениям, связанным с пересмотром вступивших в законную силу судебных постановлений, Конституционный Суд, в частности, отмечает: "Поскольку проверка вступивших в законную силу судебных актов означает, по существу, возможность преодоления окончательности этих судебных актов, законодатель должен устанавливать такие институциональные и процедурные условия их пересмотра в порядке надзора, которые отвечали бы требованиям процессуальной эффективности, экономии в использовании средств судебной защиты, прозрачности осуществления правосудия, исключали бы возможность затягивания или необоснованного возобновления судебного разбирательства и тем самым обеспечивали бы справедливость судебного решения и вместе с тем - правовую определенность, включая признание законной силы судебных решений, их неопровержимости, без чего недостижим баланс публично-правовых и частно-правовых интересов" (Постановление от 5 февраля 2007 года N 2-П).

Помимо того, правовая определенность, будучи одним из важнейших проявлений верховенства права, обусловливает уважение принципа res judicata, предполагающего неопровержимость вступивших в законную силу окончательных судебных решений и установленных ими прав, обязанностей и правовых отношений сторон. На данный принцип Конституционный Суд последовательно опирается при рассмотрении вопросов судоустройства и судопроизводства. В частности, согласно выраженной им правовой позиции, эта важнейшая гарантия правовой определенности требует безусловного соответствия порядка осуществления должностными лицами Верховного Суда дискреционных полномочий, предусмотренных частью 3 статьи 381, частью 3 статьи 391.5 и статьей 391.11 ГПК Российской Федерации, частью 8 статьи 291.6, частью 7 статьи 308.4 и статьей 308.10 АПК Российской Федерации, конституционным нормам, включая раскрытый в решениях Конституционного Суда конституционно-правовой смысл положений процессуального законодательства. Реализация дискреционных полномочий не должна вступать в противоречие с правом на доступ к правосудию, правом на справедливое судебное разбирательство на основе принципов состязательности и равноправия сторон, с принципом независимости суда и судей, с принципом правовой определенности, а также не должна порождать не урегулированную законом процессуальную деятельность.

Тем самым немалую роль в обеспечении правовой определенности играет единообразное толкование правовых норм. Как было подчеркнуто Конституционным Судом, правомочие высшего судебного органа давать разъяснения по вопросам судебной практики является элементом конституционного механизма обеспечения единства и непротиворечивости правовой системы. Осуществление этого правомочия объективно не может не основываться на вырабатываемых им правовых позициях, содержащих толкование разъясняемых положений законодательства. Отрицание же права высшего суда на абстрактное толкование норм права и высказывание выражающих данное толкование правовых позиций означало бы умаление его конституционных функций и его предназначения в судебной системе (Постановление от 21 января 2010 года N 1-П).

Тем самым с учетом конституционно значимого требования единства правоприменения и приоритетной роли судебного правоприменения важную роль играет устойчивость и непротиворечивость практики высших судебных инстанций, а также действительное осуществление высшим судебным органом имеющей конституционное значение функции поддержания единообразия судебной практики. В частности, судебные акты, выносимые коллегиями Верховного Суда, не могут рассматриваться как отражающие позицию Верховного Суда в целом, а потому, не обладая свойствами, присущими постановлениям Президиума Верховного Суда по конкретным делам, не могут являться основанием для отмены по вновь открывшимся или новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных актов, тем более по делам, которые не были предметом рассмотрения судебной коллегии Верховного Суда. Если постановления Президиума Верховного Суда являются окончательными, принимаются в составе, представляющем Верховный Суд в целом, и только в случаях, имеющих особое значение, в частности для формирования единообразной правоприменительной практики, то определения, выносимые судебными коллегиями Верховного Суда при пересмотре конкретных дел в кассационном порядке, указанным критериям не отвечают (Постановление от 17 октября 2017 года N 24-П).

Принцип стабильности предполагает последовательность и преемственность не только нормативного регулирования, но и судебной практики, направляемой Верховным Судом посредством официальных разъяснений. Так, например, оценив ситуацию, создавшуюся в связи с принятием постановления Пленума Верховного Суда от 29 мая 2012 года N 9 "О судебной практике по делам о наследовании", содержащего толкование положений Гражданского кодекса Российской Федерации о направленном отказе от наследства, которое было противоположным действовавшему на протяжении нескольких десятилетий судебному толкованию как этих положений, так и соответствующих положений Гражданского кодекса РСФСР, Конституционный Суд отметил, что отсутствие в акте высшего суда специального указания на порядок совершения направленного отказа от наследства привело к тому, что в отношении участников возникших до его принятия наследственных правоотношений, которые соотносили свои действия с законом в его прежнем официальном толковании и полагали, что они могут предвидеть последствия этих действий и быть уверенными в неизменности приобретенных ими прав, был нарушен принцип правовой определенности (Постановление от 23 декабря 2013 года N 29-П).

Ввиду того что эффект от нарушения принципа правовой определенности, оказываемый текстуальными изъянами нормы, нередко самым существенным образом усиливается в ходе ее применения, при проверке определенности правовой нормы необходимое внимание уделяется правоприменительному контексту. Так, например, оценивая конституционность законодательного регулирования охоты, Конституционный Суд акцентировал внимание на крайне противоречивой правоприменительной практике, порожденной тем, что в оспариваемой норме не получил непосредственного разрешения вопрос о сроке (сроках), на который может быть рассчитано действие охотхозяйственного соглашения, заключенного без проведения аукциона (Постановление от 25 июня 2015 года N 17-П). Ввиду значительности производного от нормативного пробела разброса правоприменительных подходов был сделан вывод о невозможности дать оспоренной норме конституционное истолкование, уясняющее истинный замысел федерального законодателя и действительное нормативное содержание установленных им правил.

В целом, как следует из выраженных Конституционным Судом правовых позиций, правоприменительные органы, уполномоченные на вынесение решений, связанных с реализацией гражданами их прав, обязаны основываться на всестороннем исследовании фактических обстоятельств, включая оценку достоверности соответствующих сведений, обеспечивая тем самым реализацию конституционного принципа поддержания доверия граждан к закону и действиям государства и не допуская отступлений от принципа равенства в правоприменении (Постановление от 26 февраля 2018 года N 10-П). В том числе принятие решений (правоприменительных, правореализующих) должно происходить на основе строгого исполнения законодательных предписаний, а также внимательной и ответственной оценки фактических обстоятельств, с которыми закон связывает возникновение, изменение, прекращение прав (Постановление от 14 января 2016 года N 1-П).

Полноценное восприятие судебной практикой правовых позиций Конституционного Суда позволяет преодолеть нередкую, к сожалению, ситуацию, когда к негативно влияющей на соблюдении конституционных прав и свобод неопределенности ведет применение судами отраслевых норм только с учетом внутриотраслевого контекста, в отрыве от регулирования соответствующих отношений также и нормами конституционного права.