Определение Конституционного Суда РФ от 10.07.2003 N 270-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Курганского городского суда Курганской области о проверке конституционности части первой статьи 3, статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации и пункта 13 статьи 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей М.В. Баглая, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, В.О. Лучина, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи Ю.Д. Рудкина, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение запроса Курганского городского суда Курганской области,

установил:

1. По приговору Курганского городского суда Курганской области, вынесенному 26 сентября 2000 года, гражданин В.П. Лицкевич был осужден к лишению свободы на срок четыре года за совершение трех краж чужого имущества на сумму, соответственно, 209, 359 и 415 рублей. В связи с тем, что Федеральным законом от 30 декабря 2001 года с 1 июля 2002 года был введен в действие Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, статьей 7.27 которого (в редакции, действовавшей до 5 ноября 2002 года) хищение чужого имущества на сумму, не превышающую пяти минимальных размеров оплаты труда, установленных законодательством Российской Федерации на момент совершения правонарушения, признавалось административно наказуемым правонарушением, В.П. Лицкевич обратился в Курганский городской суд с ходатайством об освобождении его от дальнейшего отбывания наказания ввиду издания закона, устраняющего уголовную наказуемость совершенных им деяний.

Курганский городской суд, полагая, что удовлетворению ходатайства препятствуют положения части первой статьи 3 и статьи 10 УК Российской Федерации, а также пункта 13 статьи 397 УПК Российской Федерации, которыми, по его мнению, предусматривается возможность придания обратной силы только уголовному, а не любому иному (в том числе административному) закону, устраняющему преступность деяния, смягчающему наказание или иным образом улучшающему положение лица, совершившего преступление, обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке их конституционности. Заявитель утверждает, что оспариваемые положения нарушают права граждан, гарантируемые статьями 19 (часть 1) и 54 Конституции Российской Федерации.

2. Согласно части первой статьи 3 УК Российской Федерации преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только данным Кодексом. Статьей 10 УК Российской Федерации предусмотрено, что уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, т.е. распространяется на лиц, совершивших соответствующее деяние до вступления такого закона в силу, в том числе отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Пунктом 13 статьи 397 УПК Российской Федерации закреплено полномочие суда решать связанный с исполнением приговора вопрос об освобождении от наказания или о смягчении наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, в соответствии со статьей 10 УК Российской Федерации.

Названные нормы уголовного и уголовно-процессуального законов - при том, что в силу специфики предметов правового регулирования они непосредственно закрепляют правовые последствия принятия именно уголовного закона, устраняющего или смягчающего уголовную ответственность, - не исключают возможность придания обратной силы законам иной отраслевой принадлежности в той мере, в какой этими законами ограничивается сфера уголовно-правового регулирования.

Уголовный закон, будучи в силу своей правовой природы крайним средством, с помощью которого государство осуществляет реагирование на факты правонарушающего поведения, распространяет свое действие лишь на те сферы общественных отношений, регулирование которых с помощью правовых норм иной отраслевой принадлежности, в том числе норм, устанавливающих административную ответственность, оказывается недостаточным. Такой вывод подтверждается, в частности, положением части второй статьи 14 УК Российской Федерации, согласно которому не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности. Исходя из этого, декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона, либо ограничения объема уголовно-правового регулирования в результате законодательного признания какого-либо деяния не представляющим общественной опасности, свойственной именно преступлениям, и влекущим на данном основании административную или иную более мягкую ответственность.

Такое истолкование положений, содержащихся в части первой статьи 3 и статье 10 УК Российской Федерации и пункте 13 статьи 397 УПК Российской Федерации, согласуется как с требованием Конституции Российской Федерации о необходимости придания обратной силы любому закону, устраняющему или смягчающему ответственность (статья 54, часть 2), так и с провозглашаемыми ею принципами справедливости и соразмерности ограничений прав и свобод конституционно значимым целям (преамбула; статья 55, часть 3).

3. Неконституционность статьи 10 УК Российской Федерации заявитель усматривает также в том, что в ней не решен вопрос о действии во времени уголовного закона, принятого после совершения преступления, но отмененного к началу предварительного расследования или судебного рассмотрения дела, в результате чего, по его мнению, создается неопределенность в правовом регулировании, которая может привести к нарушению установленного Конституцией Российской Федерации принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1).

Между тем оценка конституционности законов в связи с отсутствием в них тех или иных нормативных предписаний не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, который в силу части третьей статьи 79 и статьи 102 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" по запросам судов проверяет соответствие Конституции Российской Федерации конкретных законоположений, примененных либо подлежащих применению в рассматриваемом судом деле.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктами 1 и 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению запроса Курганского городского суда Курганской области, поскольку он не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми запрос суда может быть признан допустимым, и поскольку разрешение поставленного заявителем вопроса Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данному запросу окончательно и обжалованию не подлежит.

3. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Председатель

Конституционного Суда

Российской Федерации

В.Д.ЗОРЬКИН

Судья-секретарь

Конституционного Суда

Российской Федерации

Ю.М.ДАНИЛОВ

---