Разрешение споров, связанных с защитой нематериальных благ

11. Наличие в высказывании оценочных суждений, выражающих субъективное мнение автора, не исключает содержание в нем утверждений о фактах, по отношению к которым автор высказывает свое мнение и соответствие действительности которых можно проверить.

М. обратилась в суд с иском к А. и обществу о защите чести, достоинства, деловой репутации и компенсации морального вреда, ссылаясь на то, что она работает врачом в городской поликлинике, и 19 июня 2018 г. в 13 час. 16 мин. в сети "Интернет" на сайте https://prodoctorov.ru, принадлежавшем ответчику, был размещен анонимный негативный отзыв об истце как о враче. 2 октября 2018 г. А. пришла на прием и лично сообщила, что данный отзыв написала она. Истец просила признать распространенные в отношении ее сведения не соответствующими действительности, порочащими ее честь, достоинство и деловую репутацию, обязать А. опровергнуть данные сведения, а общество удалить эти сведения с сайта, также просила взыскать компенсацию морального вреда с А. в размере 150 000 руб., с общества - 3 000 000 руб.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции сослался на то, что содержащиеся в тексте отзыва высказывания представляют собой субъективное мнение пациента, которое сформировалось под влиянием несогласия с осуществляемой М. деятельностью врача и качеством оказанных медицинских услуг. Кроме того, суд указал, что истцом не представлено доказательств, подтверждающих распространение этих сведений А.

С выводами суда первой инстанции согласился суд апелляционной инстанции, который также исходил из того, что негативная информация в отзыве выражена в форме субъективных суждений (мнения-оценки автора отзыва), при этом указал, что эмоциональная составляющая мнения автора не влияет на оценку размещенных на сайте сведений, поскольку они могут быть как положительными, так и отрицательными.

Суд апелляционной инстанции указал, что истец правом на проведение лингвистической экспертизы на предмет установления характера спорных сведений, а также оценки их восприятия не воспользовалась.

С выводами судов первой и апелляционной инстанций согласился кассационный суд общей юрисдикции.

Отменяя состоявшиеся по делу судебные постановления и направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда, руководствуясь положениями части 3 статьи 17, части 1 статьи 23, части 1 статьи 29 Конституции Российской Федерации, а также пункта 1 статьи 150, пунктов 5 и 8 статьи 152 ГК РФ, статьи 4 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", правовыми позициями Конституционного Суда, содержащимися в постановлениях от 25 мая 2021 г. N 22-П, от 9 июля 2013 г. N 18-П, разъяснениями, данными в постановлении Пленума Верховного Суда от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц", указала следующее.

При рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации одним из юридически значимых обстоятельств, подлежащих установлению, является характер распространенной информации, то есть установление того, является ли эта информация утверждением о фактах либо оценочным суждением, мнением, убеждением.

При этом наличие в каком-либо высказывании субъективной оценки само по себе не исключает присутствия в нем утверждений о факте. Так, выражение негативного отношения к нарушению другим лицом закона, к совершению им нечестного поступка, к нарушению деловой этики и т.д. может не исключать, а, напротив, содержать утверждение о том факте, по отношению к которому высказывается мнение.

Однако при рассмотрении дела это судами учтено не было.

Из обжалуемых судебных постановлений следует, что согласно размещенному на сайте общества отзыву врач М. отказывалась принимать пациента, заявляла о том, что ее рабочее время закончилось, испортила ("запорола") больничный лист, указав ошибочную дату его закрытия, а также назначила пациенту лекарства вопреки информации о наличии у пациента аллергии. В отзыве также указывается, что истец во время приема вела себя неэтично по отношению к пациенту, нарушала деловую этику.

Отказывая в удовлетворении требований о признании данной информации не соответствующей действительности, суды первой и апелляционной инстанций указали, что перечисленные в отзыве высказывания являются эмоциональным выражением субъективного мнения пациента о враче и об оказанной им медицинской помощи.

При этом суды не дали оценки тому, могут ли содержащиеся в исследуемом отзыве высказывания, в том числе о нарушении истцом графика приема пациентов, о неправильном оформлении листа нетрудоспособности, о назначении лекарств вопреки представленным пациентом сведениям об аллергии, о нарушении врачебной этики, быть проверены на предмет соответствия действительности.

Вместо этого, отказывая в иске, суд первой инстанции сослался только на то, что оспариваемые фразы не подлежат проверке на соответствие действительности, поскольку являются субъективным мнением пациента о враче М., а суд апелляционной инстанции указал также на отсутствие доказательств, которые могли бы послужить основанием для удовлетворения иска, и на то, что истец не воспользовалась правом на заявление ходатайства о проведении судебной лингвистической экспертизы.

Судебная коллегия также отметила, что по смыслу статьи 79 ГПК РФ при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в области оценочной деятельности, суд назначает экспертизу по ходатайству лиц, участвующих в деле, или по своей инициативе. Если при рассмотрении дела возникли вопросы, для разъяснения которых требуются специальные знания, и согласно положениям ГПК РФ экспертиза не может быть назначена по инициативе суда, то при отсутствии ходатайства или согласия на назначение экспертизы со стороны лиц, участвующих в деле, суд разъясняет им возможные последствия непроведения экспертизы.

Между тем в материалах дела отсутствуют данные о том, что в ходе рассмотрения дела М. разъяснялось ее право заявить ходатайство о проведении лингвистической экспертизы, а равно не имеется данных и о том, что судом по собственной инициативе с учетом положений статей 56, 57, 79 ГПК РФ ставился на обсуждение сторон спора вопрос о назначении такой экспертизы и обсуждался ли вопрос об истребовании дополнительных доказательств с учетом предусмотренного законодательством об охране здоровья особого порядка предоставления сведений, содержащих врачебную тайну, исключающего возможность самостоятельного получения их сторонами.

Определение N 5-КГ22-147-К2