ОСОБОЕ МНЕНИЕ

СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Г.А. ГАДЖИЕВА ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ПУНКТОВ

2 И 3 ЧАСТИ ВТОРОЙ СТАТЬИ 30 И ЧАСТИ ВТОРОЙ СТАТЬИ 325

УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

В СВЯЗИ С ЖАЛОБАМИ ГРАЖДАН Р.Р. ЗАЙНАГУТДИНОВА,

Р.В. КУДАЕВА, Ф.Р. ФАЙЗУЛИНА, А.Д. ХАСАНОВА,

А.И. ШАВАЕВА И ЗАПРОСОМ СВЕРДЛОВСКОГО

ОБЛАСТНОГО СУДА

Будучи несогласным с решением Конституционного Суда Российской Федерации, излагаю свое особое мнение по делу.

1. В соответствии с частью второй статьи 47 Конституции РФ обвиняемый в совершении преступления имеет право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных федеральным законом. Приходится признать, что мы знаем о содержании данного конституционного права непозволительно мало. Возможно, это одна из главных причин возникшего конституционно-правового спора, рассматриваемого Конституционным Судом.

Оспоренным законом от 30 декабря 2008 года N 321-ФЗ, введенным в действие 11 января 2009 года, в статью 30 (состав судей) УПК РФ были внесены изменения, согласно которым уголовные дела о преступлениях, предусмотренных статьями 205 (террористический акт), 206 (части 2 - 4) (захват заложников), 208 (часть 1) (организация и участие в незаконном вооруженном формировании), 212 (часть 1) (массовые беспорядки), 275 (государственная измена), 276 (шпионаж), 278 (насильственный захват власти или насильственное удержание власти), 279 (вооруженный мятеж) и 281 (диверсия) Уголовного кодекса РФ, были исключены из числа дел, могущих рассматриваться судом с участием присяжных заседателей, и отнесены к ведению коллегии, состоящей из трех профессиональных судей.

На первый взгляд, принимая это решение, законодатель, обладающий дискрецией, действовал в пределах конституционных полномочий, поскольку Конституция наделяет его правом определять те "случаи", когда обвиняемый имеет право на суд присяжных. Конечно, при этом законодатель должен учитывать и норму части второй статьи 20 Конституции РФ, в соответствии с которой смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

Но если исходить из того, что в результате продолжительного времени действия моратория на применение смертной казни, правовой режим которого был введен Постановлением Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1999 года, сформировалась устойчивая гарантия права не быть подвергнутым смертной казни, то неприменение смертной казни на территории России должно означать, как предложил считать представитель Президента РФ в КС РФ М.В. Кротов, что конституционная гарантия на суд присяжных в этой части фактически отпала. В русле этой логики законодатель вправе свести до минимума в федеральном законе те "случаи", о которых говорится в статье 47 Конституции РФ, когда обвиняемый имеет право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей. Но не является ли подобная логика и практика толкования законодателем конституционных положений, закрепляющих конституционное право, формой их деконституционализации, прямо запрещенной в части второй статьи 55 Конституции РФ?

Для ответа на этот риторический вопрос необходимо выявление сущности и нормативного содержания конституционного права обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей как одного из основных прав человека. Потребность в этом возрастает и потому, что КС РФ соединил в одном производстве не только дела по жалобам лиц, обвиняемых по статьям 205, 278 и 279 УК РФ, но и запрос Свердловского областного суда, в производстве которого находится уголовное дело по обвинению ряда граждан в совершении преступлений, включая предусмотренные статьями 209 "Бандитизм" и 210 "Организация преступного сообщества". Именно поэтому КС РФ сформировал предмет рассмотрения по настоящему делу достаточно широко, а именно: находящиеся во взаимосвязи положения пунктов 2 и 3 части второй статьи 30 и части второй статьи 325 УПК РФ, устанавливающие подсудность уголовных дел суду с участием присяжных заседателей и право обвиняемых быть судимыми таким судом.

Содержащаяся в части 2 статьи 17 Конституции РФ сущностная характеристика в полной мере распространяется на конституционное право на суд присяжных, и тем самым не имеют права на существование утверждения о том, что это 1) октроированное право, либо что это 2) вообще не конституционное право или оно не относится к числу основных, поскольку является функцией федерального законодателя, который свободно определяет те случаи, когда целесообразно предоставлять обвиняемому право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

Таким образом, принципиальным для будущего суда присяжных в России сейчас является то, как Конституционный Суд истолкует норму части 2 статьи 47 Конституции РФ.

Основной причиной моего несогласия с решением Конституционного Суда РФ по данному делу является несовпадающее понимание роли конституционного права в качестве ограничителя дискреционных полномочий законодателя и иное истолкование правовой позиции Конституционного Суда РФ, содержащейся в Постановлении от 6 апреля 2006 года N 3-П, о содержании права обвиняемых на суд присяжных как основного конституционного права.

2.1. Исходя из классических правил толкования конституционных норм, норму части 2 статьи 47 Конституции РФ необходимо интерпретировать в системной связи с нормами: 1) части 1 статьи 47 Конституции - о конституционном праве на законный суд; 2) части 4 статьи 15 Конституции; 3) части 1 статьи 46 Конституции - о праве на судебную защиту; 4) части 2 статьи 20 Конституции; 5) частей 1 и 5 статьи 32 Конституции; 6) части 1 статьи 54 - о том, что закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет; 7) части 4 статьи 123 Конституции - о том, что в случаях, предусмотренных федеральным законом, судопроизводство осуществляется с участием присяжных заседателей. Важное значение для прояснения нормативного содержания конституционного права обвиняемого по статье 47 имеют конституционные принципы демократии, правового государства, федерализма.

Право на суд присяжных является частным случаем конституционного права человека на рассмотрение его дела в том суде, к подсудности которого оно отнесено законом. Данное право представляет один из юридических пластов в многослойном конституционном праве на законный суд.

Право на суд присяжных, являясь правом обвиняемого, взаимосвязано с правом граждан России участвовать в отправлении правосудия (ч. 5 ст. 32). Статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующая право на справедливое судебное разбирательство, не обязывает государства создавать суды с участием присяжных заседателей, но если национальное законодательство предусматривает участие присяжных в отправлении правосудия, то на государство возложена обязанность обеспечить независимость и беспристрастность судов с участием присяжных заседателей. В соответствии с практикой Европейского Суда по правам человека требование беспристрастности имеет два аспекта.

Во-первых, суд должен быть субъективно беспристрастным, то есть ни один из членов суда, включая присяжных, не должен иметь предубеждение либо предвзятое мнение. Личная беспристрастность презюмируется до тех пор, пока не будет доказано обратное. Это отражает важный элемент принципа верховенства права, заключающийся в том, что решения судов, в частности судов присяжных, являются окончательными и обязательными для исполнения, если они не отменены вышестоящим судом по причине их незаконности или несправедливости (Puller V. The United Kingdom, Judgment of 10 June 1996. Reports. 1996-III. Par. 32).

Во-вторых, суд должен быть беспристрастным с объективной точки зрения, что означает наличие достаточных гарантий исключения любых обоснованных сомнений в беспристрастности.

2.2. Участие присяжных заседателей в отправлении правосудия может рассматриваться как форма участия граждан в управлении делами государства, причем непосредственного участия (ч. 1 ст. 32 Конституции РФ). Участие граждан в управлении публичными делами опирается на конституционный принцип демократии (ч. 1 ст. 1 Конституции РФ).

Участие присяжных заседателей в отправлении правосудия является одной из разновидностей управления публичными делами, и в силу этого право обвиняемого на суд присяжных не является простой функцией законодателя, а приобретает вполне самостоятельное нормативное содержание, ограничение которого регламентируется Конституцией РФ в статье 55. Значит ли это утверждение, что законодатель не может изменять в сторону ограничения подсудность дел суду присяжных, и в частности исключать из их подсудности дела о терроризме? На наш взгляд, это было бы неверным утверждением, не оценивающим в достаточной мере конституционные полномочия федерального законодателя.

Одной из особенностей российской Конституции, являющейся, безусловно, ее сильной стороной, является рамочный характер многих конституционных положений. Отсутствие избыточной детализации означает, что законодатель свободен от влияния различных идеологических позиций, он имеет самые широкие возможности для политического творчества без изменения Конституции. Законодатель и вправе и обязан реагировать на протекающие в обществе процессы, и, в частности в случае осложнения ситуации в борьбе с терроризмом, он вправе исключить из подсудности суда с участием присяжных заседателей такой состав, как террористический акт. При рассмотрении дел о террористических актах, учитывая эмоциональное состояние населения, а значит и присяжных заседателей, трудно обеспечить непредвзятость и беспристрастность суда присяжных. В очень чувствительной коллизии между правом обвиняемых на суд присяжных и потребностью в справедливом суде законодатель вправе отдать предпочтение второй конституционной ценности и исключить дела о террористических актах из подсудности суда с участием присяжных заседателей.

Конституционное право обвиняемых на рассмотрение их дел судом с участием присяжных заседателей, являясь одновременно особой процессуальной гарантией обвиняемых, не предполагает права обвиняемых на рассмотрение каких-то определенных уголовных дел судом присяжных. Конституционный Суд РФ в Постановлении от 6 апреля 2006 года N 3-П сформулировал правовую позицию, в соответствии с которой статья 20 (часть 2) Конституции РФ означает, что обвиняемому в особо тяжком преступлении против жизни, за совершение которого федеральным законом предусмотрена возможность назначения смертной казни в качестве исключительной меры наказания, должно быть предоставлено право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей. В этих случаях право обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей является особой, закрепленной непосредственно Конституцией РФ, процессуальной гарантией судебной защиты права каждого на жизнь.

В чем суть указанной правовой позиции КС РФ, почему в некоторых случаях необходимы повышенные (особые) гарантии прав обвиняемых? И есть ли "критерии, которые в нормативной форме (в виде общего правила) предопределяли бы, в каком суде подлежит рассмотрению то или иное дело" (п. 2 мотивировочной части Постановления КС РФ от 6 апреля 2006 года)? Есть ли у конституционного права обвиняемых на суд присяжных собственное нормативное содержание или основное содержание? В соответствии с правовой позицией КС РФ, содержащейся в Постановлении от 6 апреля 2006 года, помимо конституционного права обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей (п. 4 мотивировочной части), есть еще конституционное право граждан на участие в отправлении правосудия в качестве присяжных заседателей. Между этими конституционными правами существует взаимосвязь, порождающая основное содержание конституционного права обвиняемых. Как следует из правовой позиции КС РФ, спецификой суда с участием присяжных заседателей, позволяющей рассматривать этот суд как особую, закрепленную непосредственно Конституцией РФ процессуальную гарантию судебной защиты, является его природа и особенности производства в нем: присяжные заседатели не обязаны мотивировать свое решение, в том числе по основному вопросу уголовного дела - о доказанности или недоказанности виновности подсудимого в совершении преступления; принимая решение, присяжные заседатели, не будучи профессиональными судьями, основываются преимущественно на своем жизненном опыте и сформировавшихся в обществе, членами которого они являются, представлениями о справедливости (п. 4 мотивировочной части).

КС РФ рассматривал право обвиняемых на суд присяжных как "конституционно защищаемую ценность", сопоставляя ее с другими конституционными ценностями - с конституционным принципом равенства перед законом и судом.

Конституционная ценность суда присяжных состоит прежде всего в том, что жюри присяжных максимально независимо от государства. С учетом того, что во многих конституциях государств - участников Совета Европы предусмотрены аналогичные положения о суде присяжных, имеются международно-правовые нормы. 23 апреля 2007 года принята Резолюция Парламентской Ассамблеи Совета Европы, рекомендующая суд присяжных как необходимую гарантию по делам о государственных преступлениях, в частности - о шпионаже и разглашении государственной тайны.

Комитет по правам человека ООН в решении по делу Д. Каван против Ирландии (4 апреля 2001 года), обвинявшегося в совершении ряда так называемых преступлений против государства и приравненных к ним преступлений, пришел к выводу, что государство, лишив подсудимого права на суд присяжных без приведения разумных и объективных критериев и рассмотрев его дело в специальном уголовном суде, состоявшем из трех профессиональных судей, нарушило его право на равенство перед законом и равную защиту закона, гарантированное статьей 20 Международного пакта о гражданских и политических правах.

2.3. Российский законодатель исключил из подсудности судов присяжных состав, предусматривающий ответственность за шпионаж. Было ли у него на это право? Не допустил ли он несоразмерное ограничение конституционного права обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей?

Для ответа на этот вопрос необходимо скрупулезно установить те элементы, из которых складывается данное конституционное право.

Первый элемент - это признание на конституционном уровне, что к подсудности суда с участием присяжных заседателей относятся особо тяжкие преступления против жизни. Второй элемент - это повышенные гарантии права обвиняемого на защиту, поскольку человек обвиняется в совершении особо тяжкого преступления. Третий элемент, вытекающий из первого и второго, - это разделение суда на две части - представители народа и коронный суд, т.е. профессиональные суды присяжных, - с предоставлением особых юридических гарантий (тайное голосование; верховенство вердикта присяжных заседателей; возможность принятия немотивированного вердикта и т.д.).

Специалисты по уголовному праву усматривают повышение объема гарантий обвиняемого благодаря тому, что только суд присяжных способен оценивать виновность не только с позиций вины (умысел либо неосторожность) в уголовно-правовом, формальном смысле. С.А. Пашин, руководитель группы по разработке законопроекта о суде присяжных (1993 год), пишет, что виновность, устанавливаемая вердиктом коллегии присяжных заседателей, не тождественна "вине" в уголовно-правовом смысле. Виновность предполагает не только умышленное или неосторожное совершение деяния, но и мнение суда, что за этот поступок общество и государство вправе с учетом всех выявленных обстоятельств упрекнуть, "обвиноватить" подсудимого (Пашин С.А. Постановка вопросов перед коллегией присяжных заседателей в суде // Состязательное правосудие. Ч. 1. С. 90). И.Л. Петрухин считает, что вопрос о виновности - будь то обобщенный либо третий из трех основных - "позволяет присяжным признать подсудимого невиновным, даже если преступление было совершено, и совершил его подсудимый. Тем самым они признают подсудимого и его формально противоправные действия общественно не опасными и в какой-то мере корректируют закон применительно к данному случаю" (Комментарии к УПК РСФСР / Отв. ред. И.Л. Петрухин. М., 2001. С. 613).

В дореволюционной юридической литературе С.И. Викторским, Н. Вальтером, И.Я. Фойницким отмечалась многозначность в понимании понятия виновность, когда вопрос о виновности решается присяжными заседателями.

Для того чтобы достичь ясности и определенности в этом вопросе, С.И. Викторский считал, что главный вопрос о виновности должен вылиться в такую форму: подлежит ли подсудимый уголовной ответственности, или следует ли подсудимого подвергнуть наказанию?

"Так формулировать главный вопрос о виновности мы рекомендуем как для суда коронного, так в особенности для суда с участием в нем народного элемента - для суда присяжных... Ведь отвечая на вопрос: "виновен ли субъект в содеянном" - люди всегда будут сообразовываться с будущей ответственностью этого субъекта: ведь "виновен" означает "следует покарать", и если я знаю, что за моим утвердительным ответом о виновности последует заключение подсудимого в тюрьму на три месяца, то смело и со спокойной душою скажу "да", а если этого субъекта ожидает каторга до восьми лет, то по совести произнесу "нет". (Викторский С.И. Русский уголовный процесс. М., 1912. С. 37 - 39. Возражая на критику, что в таком случае суд станет разновидностью власти законодательной либо возьмет на себя не свойственную суду функцию помилования, С.И. Викторский отвечал, что во избежание этого необходимо совершенствовать и приводить в соответствие все другие стороны уголовно-правовой деятельности государства, имея в виду предоставление судам законного права самостоятельно решать вопрос о ненаказуемости хотя бы и противоправного поступка, если суд не видит смысла в применении репрессии. Как отмечает Т.Г. Морщакова, позиция Викторского - это фактически концепция по вопросу о виновности, которой придерживаются и некоторые нынешние российские юристы. (См.: Пашин С.А. Понимание преступления // Уголовное право. 2000. N 3. С. 81 - 88; Судебная власть / Под ред. И.Л. Петрухина. М., 2003. С. 467).

Я отдаю себе отчет в том, что есть две разные и неоднопорядковые концепции: право суда присяжных на фактическое помилование как особая концепция вины и независимость жюри от государства, исключающая конфликт интересов. Я понимаю, что концепция особой вины носит спорный характер, и поэтому делаю особый акцент на независимости жюри от государства.

Сложность конституционного права состоит в том, что почти каждый из конституционных принципов представляет собой единство противоположностей: человек имеет право на справедливый суд, но при этом желает и проявления милости! И эта противоречивость учитывается конституционным правом. Разве это не показательно, что все три ветви власти в государстве вправе проявлять милость? Президент России осуществляет помилование (ст. 89 Конституции). Государственная Дума объявляет амнистию (ст. 103). Суд с участием присяжных заседателей также является организационно-правовой формой проявления милости со стороны государства.

Всякое ограничение возможности проявлять милость должно быть тщательно аргументировано и обосновано. Таково веление статьи 55 (часть 3) Конституции России. В данном же случае законодатель не обосновал, почему, например, в подсудности суда присяжных остались такие составы, как неуважение к суду (ст. 297, ч. 1, - наказание - штраф в размере от 100 до 200 МРОТ), а шпионаж исключен.

Принцип правового государства означает, что Конституция устанавливает запрет на чрезмерные ограничительные меры (части 2 и 3 статьи 55), вмешательство закона в сферу конституционного права, гарантируемого статьей 47 (часть 2) Конституции, должно быть обоснованным, необходимым и соразмерным. Иначе, если не признать, что конституционное право обвиняемого, гарантируемое в части 2 статьи 47, является основным конституционным правом, имеющим свое собственное "существенное содержание", неприкосновенное и для законодателя, возникает очень опасная угроза для "опустошения" основного права и даже деконституализации конституционных положений обычным законом.

3. Федеральный законодатель не случайно использовал правовую конструкцию, получившую широкое распространение в мире и закрепленную в статье 325 УПК РФ: при наличии взаимоисключающих ходатайств о составе суда - о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей и судом в составе трех профессиональных судей - приоритет законодатель отдает коллегии присяжных заседателей, обеспечивая тем самым гарантированное Конституцией право обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

В силу части 1 статьи 54 Конституции, закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. В деле обвиняемого Кудаева после проведения предварительного слушания было принято постановление Верховного Суда о рассмотрении дела судом присяжных. Это постановление никем не отменено. Даже если бы оно было отменено ввиду нового правового регулирования (и утратило преюдициальное значение), субъективное право, обретенное обвиняемым, все равно должно было бы сохраниться, так как последующее изменение гипотезы нормы не может влиять на субъективные права, законным образом уже возникшие согласно прежней гипотезе. Законодательная власть, вводя новое регулирование, не вправе отменять акты судебной власти. В части 5 статьи 325 УПК РФ специально подчеркивается, что постановление судьи о рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей является окончательным. В соответствии со статьей 6 ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" вступившие в законную силу постановления федеральных судов являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации.

Г.А.ГАДЖИЕВ