Презумпция доведения до банкротства
Подборка наиболее важных документов по запросу Презумпция доведения до банкротства (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика
Подборка судебных решений за 2024 год: Статья 61.11 "Субсидиарная ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов" Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)""По смыслу подпункта 3 пункта 3 статьи 61.11 Закона о банкротстве, если в удовлетворении иска о признании сделки недействительной ранее было отказано по мотиву равноценности полученного должником встречного денежного предоставления, то заявитель впоследствии не вправе ссылаться на нерыночный характер цены этой же сделки в целях применения презумпции доведения до банкротства."
Подборка судебных решений за 2023 год: Статья 61.11 "Субсидиарная ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов" Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)""При доказанности обстоятельств, составляющих опровержимые презумпции доведения до банкротства, закрепленные в пункте 2 статьи 61.11 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", предполагается, что именно действия (бездействие) контролирующего лица явились необходимой причиной объективного банкротства."
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Роль правовых презумпций в контексте реформирования института имущественной ответственности при банкротстве
(Абрамов С.И.)
("Актуальные проблемы российского права", 2019, N 11)По некоторым сведениям, ведущая роль в разработке концепции реформы 2017 г. принадлежала Федеральной налоговой службе. Заместитель руководителя ФНС России С.А. Аракелов так описывает мотивы и цели реформаторов: "Основная проблема банкротства - его популярность. Оно остается способом уклонения от уплаты долгов... Субсидиарная ответственность сможет решить эту проблему и заставить отвечать реальных бенефициаров банкротства... [вследствие чего] может стать ключевым мотиватором к финансовому оздоровлению" <11>. Кроме того, телеологическое значение новелл иллюстрируют и более ранние высказывания С.А. Аракелова: "...В рамках банкротства мы получали только 3 - 5% от суммы требований в реестре кредиторов. У других системных кредиторов этот процент существенно больше. И мы главной задачей поставили сделать каждую процедуру банкротства экономически эффективной для бюджета" <12>. При этом Федеральная налоговая служба является не только инициатором реформы, но и в некотором смысле ее бенефициаром. Так, Е.Д. Суворов обращает внимание на предусмотренную в пп. 3 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве презумпцию доведения до банкротства, гипотеза которой основана на доле свыше 50% требований кредиторов, возникших в результате привлечения к публично-правовой ответственности (в том числе за налоговые правонарушения). По мнению автора, такая формулировка основания презумпции указывает на явный "...уклон в направлении привлечения и обеспечения взыскания" <13>. С.С. Покровский также усматривает публичные начала в ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов <14>. В этой связи представляет интерес письмо ФНС России от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@, содержащее разъяснения в отношении применения нововведений на практике. Представители научного сообщества выражают обоснованные опасения в связи с фактическим приданием регулятивных функций ведомственным документам, с помощью которых "налоговые органы пытаются навязать свое толкование судам" <15>. Специфично и содержание разъяснений: так, согласно п. 2.2 указанного письма, основаниями для признания лица контролирующим должника могут служить любые неформальные личные отношения, в том числе установленные оперативно-розыскными мероприятиями. Очевидно, что именно ФНС России располагает эксклюзивными возможностями по использованию результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств, недоступных иным заявителям - частным лицам. При этом сами представители уполномоченных органов отмечают эффективность применения публично-правовых средств: "Пока действительно доказывание роли истинных бенефициаров - очень трудоемкая процедура. Как показывает практика, чаще всего только наши фискальные полномочия и материалы правоохранительных органов позволяют это сделать" <16>. В связи с этим И.С. Шиткина справедливо называет опасной тенденцией то, что многие факты гражданских дел доказываются в уголовных делах и в дальнейшем принимаются как имеющие преюдициальное значение <17>. Более того, имеются основания полагать, что даже сами по себе сведения о наличии уголовного дела способны оказывать непропорциональное влияние на внутреннее убеждение судьи в деле о банкротстве.
(Абрамов С.И.)
("Актуальные проблемы российского права", 2019, N 11)По некоторым сведениям, ведущая роль в разработке концепции реформы 2017 г. принадлежала Федеральной налоговой службе. Заместитель руководителя ФНС России С.А. Аракелов так описывает мотивы и цели реформаторов: "Основная проблема банкротства - его популярность. Оно остается способом уклонения от уплаты долгов... Субсидиарная ответственность сможет решить эту проблему и заставить отвечать реальных бенефициаров банкротства... [вследствие чего] может стать ключевым мотиватором к финансовому оздоровлению" <11>. Кроме того, телеологическое значение новелл иллюстрируют и более ранние высказывания С.А. Аракелова: "...В рамках банкротства мы получали только 3 - 5% от суммы требований в реестре кредиторов. У других системных кредиторов этот процент существенно больше. И мы главной задачей поставили сделать каждую процедуру банкротства экономически эффективной для бюджета" <12>. При этом Федеральная налоговая служба является не только инициатором реформы, но и в некотором смысле ее бенефициаром. Так, Е.Д. Суворов обращает внимание на предусмотренную в пп. 3 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве презумпцию доведения до банкротства, гипотеза которой основана на доле свыше 50% требований кредиторов, возникших в результате привлечения к публично-правовой ответственности (в том числе за налоговые правонарушения). По мнению автора, такая формулировка основания презумпции указывает на явный "...уклон в направлении привлечения и обеспечения взыскания" <13>. С.С. Покровский также усматривает публичные начала в ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов <14>. В этой связи представляет интерес письмо ФНС России от 16.08.2017 N СА-4-18/16148@, содержащее разъяснения в отношении применения нововведений на практике. Представители научного сообщества выражают обоснованные опасения в связи с фактическим приданием регулятивных функций ведомственным документам, с помощью которых "налоговые органы пытаются навязать свое толкование судам" <15>. Специфично и содержание разъяснений: так, согласно п. 2.2 указанного письма, основаниями для признания лица контролирующим должника могут служить любые неформальные личные отношения, в том числе установленные оперативно-розыскными мероприятиями. Очевидно, что именно ФНС России располагает эксклюзивными возможностями по использованию результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств, недоступных иным заявителям - частным лицам. При этом сами представители уполномоченных органов отмечают эффективность применения публично-правовых средств: "Пока действительно доказывание роли истинных бенефициаров - очень трудоемкая процедура. Как показывает практика, чаще всего только наши фискальные полномочия и материалы правоохранительных органов позволяют это сделать" <16>. В связи с этим И.С. Шиткина справедливо называет опасной тенденцией то, что многие факты гражданских дел доказываются в уголовных делах и в дальнейшем принимаются как имеющие преюдициальное значение <17>. Более того, имеются основания полагать, что даже сами по себе сведения о наличии уголовного дела способны оказывать непропорциональное влияние на внутреннее убеждение судьи в деле о банкротстве.
Статья: Правовое регулирование субсидиарной ответственности лиц, контролирующих банк как кредитную организацию
(Быков В.П., Черникова Е.В., Звездова И.В.)
("Современное право", 2024, N 3)Применительно к критерию N 2 квалифицирующими признаками сделок, при наличии которых к контролирующему лицу может быть применена презумпция доведения до банкротства, являются значимость этих сделок для должника (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно их существенная убыточность в контексте отношений "должник (его конкурсная масса) - кредиторы", т.е. направленность сделок на причинение существенного вреда кредиторам путем безосновательного, не имеющего разумного экономического обоснования уменьшения (обременения) конкурсной массы. Такая противоправная направленность сделок должна иметь место на момент их совершения. При этом сама по себе убыточность заключенной контролирующим лицом сделки не может служить безусловным подтверждением наличия основания для привлечения к субсидиарной ответственности.
(Быков В.П., Черникова Е.В., Звездова И.В.)
("Современное право", 2024, N 3)Применительно к критерию N 2 квалифицирующими признаками сделок, при наличии которых к контролирующему лицу может быть применена презумпция доведения до банкротства, являются значимость этих сделок для должника (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно их существенная убыточность в контексте отношений "должник (его конкурсная масса) - кредиторы", т.е. направленность сделок на причинение существенного вреда кредиторам путем безосновательного, не имеющего разумного экономического обоснования уменьшения (обременения) конкурсной массы. Такая противоправная направленность сделок должна иметь место на момент их совершения. При этом сама по себе убыточность заключенной контролирующим лицом сделки не может служить безусловным подтверждением наличия основания для привлечения к субсидиарной ответственности.
Нормативные акты
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53
"О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве"19. При доказанности обстоятельств, составляющих основания опровержимых презумпций доведения до банкротства, закрепленные в пункте 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, предполагается, что именно действия (бездействие) контролирующего лица явились необходимой причиной объективного банкротства.
"О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве"19. При доказанности обстоятельств, составляющих основания опровержимых презумпций доведения до банкротства, закрепленные в пункте 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, предполагается, что именно действия (бездействие) контролирующего лица явились необходимой причиной объективного банкротства.
"Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 4 (2019)"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.12.2019)18. Неисполнение бывшим руководителем должника обязанности передать документацию должника вследствие объективных факторов, находящихся вне его контроля, не может свидетельствовать о наличии интереса такого руководителя в сокрытии соответствующей информации и, соответственно, являться основанием для применения презумпции вины в доведении должника до банкротства.
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.12.2019)18. Неисполнение бывшим руководителем должника обязанности передать документацию должника вследствие объективных факторов, находящихся вне его контроля, не может свидетельствовать о наличии интереса такого руководителя в сокрытии соответствующей информации и, соответственно, являться основанием для применения презумпции вины в доведении должника до банкротства.