Запрос депутата мосгордумы
Подборка наиболее важных документов по запросу Запрос депутата мосгордумы (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
"Эволюция права под воздействием цифровых технологий"
(Амелин Р.В., Чаннов С.Е.)
("НОРМА", 2023)По работе указанной системы практически сразу возникло огромное количество нареканий, связанных в основном с некорректным определением случаев нарушения режима самоизоляции. Не затрагивая вопрос о правовых основаниях внедрения и использования данной системы в целом, обратим внимание на то, что решения о привлечении к административной ответственности при ее использовании принимаются исключительно в автоматическом режиме. Правда, формально это делается уполномоченными должностными лицами, однако, как справедливо подчеркивает А.И. Савельев, "никакого анализа должностным лицом каждого конкретного факта на предмет наличия реальных оснований для привлечения к административной ответственности здесь не производится, должностное лицо просто придает процессуальную форму решению, принятому алгоритмом, тем самым штампуя его" <1>. Да это и неудивительно, поскольку в данном случае указанные лица в ряде ситуаций лишены возможности это сделать в принципе. Действительно, если речь идет об ошибке в распознавании человека программой, то она еще может быть установлена и исправлена в ручном режиме (по крайней мере в письме от 7 августа 2020 г. N 01-17-278/20 Объединения административно-технических инспекций города Москвы на запрос депутата Московской городской Думы Е.А. Енгалычевой утверждается, что это делается <2>). А вот фиксация приложением "Социальный мониторинг" факта удаления отслеживаемого лица от места пребывания на расстояние больше разрешенного делается исключительно на основании данных геолокации о местонахождении физического лица <3>. Понятно, что должностное лицо, уполномоченное на применение мер административной ответственности, ни теоретически, ни практически не может подтвердить либо опровергнуть данный вывод. Постановления Главного контрольного управления города Москвы о назначении административного наказания на основании данных геолокации о местонахождении физического лица вообще не содержат сведения, по которым можно судить об обстоятельствах нарушения режима (само)изоляции, и ограничиваются лишь указанием на дату и адрес жилого помещения, которое покинул нарушитель. В качестве единственного доказательства в них дается ссылка на письмо Департамента информационных технологий города Москвы, которое к постановлению не прикладывается <4>.
(Амелин Р.В., Чаннов С.Е.)
("НОРМА", 2023)По работе указанной системы практически сразу возникло огромное количество нареканий, связанных в основном с некорректным определением случаев нарушения режима самоизоляции. Не затрагивая вопрос о правовых основаниях внедрения и использования данной системы в целом, обратим внимание на то, что решения о привлечении к административной ответственности при ее использовании принимаются исключительно в автоматическом режиме. Правда, формально это делается уполномоченными должностными лицами, однако, как справедливо подчеркивает А.И. Савельев, "никакого анализа должностным лицом каждого конкретного факта на предмет наличия реальных оснований для привлечения к административной ответственности здесь не производится, должностное лицо просто придает процессуальную форму решению, принятому алгоритмом, тем самым штампуя его" <1>. Да это и неудивительно, поскольку в данном случае указанные лица в ряде ситуаций лишены возможности это сделать в принципе. Действительно, если речь идет об ошибке в распознавании человека программой, то она еще может быть установлена и исправлена в ручном режиме (по крайней мере в письме от 7 августа 2020 г. N 01-17-278/20 Объединения административно-технических инспекций города Москвы на запрос депутата Московской городской Думы Е.А. Енгалычевой утверждается, что это делается <2>). А вот фиксация приложением "Социальный мониторинг" факта удаления отслеживаемого лица от места пребывания на расстояние больше разрешенного делается исключительно на основании данных геолокации о местонахождении физического лица <3>. Понятно, что должностное лицо, уполномоченное на применение мер административной ответственности, ни теоретически, ни практически не может подтвердить либо опровергнуть данный вывод. Постановления Главного контрольного управления города Москвы о назначении административного наказания на основании данных геолокации о местонахождении физического лица вообще не содержат сведения, по которым можно судить об обстоятельствах нарушения режима (само)изоляции, и ограничиваются лишь указанием на дату и адрес жилого помещения, которое покинул нарушитель. В качестве единственного доказательства в них дается ссылка на письмо Департамента информационных технологий города Москвы, которое к постановлению не прикладывается <4>.
Статья: Московская карательная инновация: промежуточные итоги
(Бобринский Н.А.)
("Закон", 2021, N 6)Можно предположить, что столичные власти не только намерены сохранить особый порядок фиксации нарушений средствами электронного мониторинга в городском законе, но и попробуют добиться его окончательной легализации в новом Процессуальном кодексе об административных правонарушениях <6>. Поэтому важно оценить опыт применения средств, которые злые языки называют не иначе как "цифровым концлагерем", уже сейчас, до принятия окончательного решения на федеральном уровне. В этом вопросе немалую пользу может сослужить не только судебная практика по делам об обжаловании штрафов, но и пояснения самих московских властей, представленные в Московский городской суд для защиты от иска о признании ч. 1.1 ст. 16.6 КоАП Москвы недействующей <7>, а также в ответах на запросы, направленные депутатами Московской городской думы. Обратиться к ним придется еще и по той причине, что алгоритмы работы новых технологий фиксации нарушений ни в одном опубликованном правовом акте не описаны <8>.
(Бобринский Н.А.)
("Закон", 2021, N 6)Можно предположить, что столичные власти не только намерены сохранить особый порядок фиксации нарушений средствами электронного мониторинга в городском законе, но и попробуют добиться его окончательной легализации в новом Процессуальном кодексе об административных правонарушениях <6>. Поэтому важно оценить опыт применения средств, которые злые языки называют не иначе как "цифровым концлагерем", уже сейчас, до принятия окончательного решения на федеральном уровне. В этом вопросе немалую пользу может сослужить не только судебная практика по делам об обжаловании штрафов, но и пояснения самих московских властей, представленные в Московский городской суд для защиты от иска о признании ч. 1.1 ст. 16.6 КоАП Москвы недействующей <7>, а также в ответах на запросы, направленные депутатами Московской городской думы. Обратиться к ним придется еще и по той причине, что алгоритмы работы новых технологий фиксации нарушений ни в одном опубликованном правовом акте не описаны <8>.